Федеральное «ваххабитское лобби» и «стокгольмский синдром» интеллектуалов
Исламизм
является одной из наиболее серьезных угроз общественному порядку и государственному строю Российской Федерации. Именно он в течение, как минимум, последних 5-7 лет является главной движущей силой действующих на Северном Кавказе незаконных вооруженных формирований. В прошлом году НВФ, мотивированные идеями политического ислама, проявили себя и в Поволжье (Татарстане и Башкортостане), что объясняется постепенным распространением джихада на этот регион.
Алармистские рассуждения некоторых экспертов о том, что борьба против исламистов якобы проиграна, не соответствуют действительности хотя бы потому, что в России она фактически не начиналась. Однако на пути эффективного противостояния распространению исламистских идей стоит сформировашееся как на региональном (северокавказском), так и на федеральном уровнях «ваххабитское лобби» (в Поволжье таковое формируется в настоящее время), деятельность которого потенциально, возможно, более опасна, чем непосредственно экстремистская.
Согласно общепринятому определению, лобби называют группу или организацию, активно подталкивающую посредством подкупа, угроз или, пользуясь дружеским расположением, к принятию определённого, выгодного ей решения. Сам по себе лоббизм не является преступлением или общественно-порицаемым деянием – вопрос лишь в том, какие интересы навязываются обществу таким образом. «Ваххабисткое (исламистское) лобби» в России действует в ряде направлений, содействуя реализации интересов как исламистских кругов в целом (в т.ч. пока не перешедших к силовой борьбе против российского государства), так и непосредственно вооруженного исламистского подполья.
Северокавказскому, да и всему российскому обществу навязывается комплекс вины в отношении исламистов, взявших в руки оружие, «разъясняется», что на этот путь их толкнули «семья и школа», т.е. законопослушное окружение, якобы не обеспечившее экстремистам должных условий для их самореализации в качестве мусульман, а также внушается, что исламизм в его экстремистских, противоречащих Конституции и иным российским законам формах, неизбежно победит, и вопрос лишь во времени его окончательного торжества. Как правило, это проделывается в неявной, иногда иносказательной форме, что затрудняет идентификацию лоббистов и борьбу с ними.
Итогом распространения подобных настроений является создание в северокавказском социуме атмосферы апатии и безнадежности, внедрение в него идеи невозможности противостояния распространению исламисткого влияния и, в конечном итоге, полной «сдачи» сторонников светского пути развития. На федеральном уровне «ваххабитское лобби» преследует те же цели, дополняя их парализующим страхом, который должен испытывать российский обыватель при одном звуке слов «исламизм» и «Кавказ».
Целенаправленность, с которой «ваххабитское лобби» проводит интересы своих «клиентов», заслуживает серьезного внимания, поскольку обращена против российских государственных интересов и российской государственности как таковой. Главным двигателем этого процесса являются ряд российских экспертов, журналистов и общественных деятелей. Далеко не всех из них можно назвать идейными сторонниками исламизма, однако преувеличивать финансовый мотив их деятельности также не следует.
«Ваххабитское лобби» начало складываться, по крайней мере, несколько лет тому назад и к настоящему времени представляет собой единую медиа- и экспертную машину высокой степени управляемости. Приведем лишь несколько примеров, иллюстрирующих основные направления деятельности «ваххабитского лобби».
Пожалуй, наиболее показательной стала реакция его представителей на взрывы в московском метро, случившиеся 29 марта 2010 г. Российская умма, судя по заявлениям отражающих ее интересы политологов и публицистов, оказалась не готова резко отмежеваться от террористов. Происламистские эксперты попытались если не полностью оправдать исполнительниц терактов, то, во всяком случае, найти для них смягчающие обстоятельства, а также максимально затушевать религиозную составляющую происшедшего, объясняя терроризм исключительно социально-экономическими причинами. Неготовность осознать истинные истоки терроризма в обозримом будущем может осложнить положение мусульман, усилить негативные тенденции недоверия и противостояния между различными частями российского общества[2].
На общем фоне выделялся материал старшего научного сотрудника Института востоковедения РАН Руслана Курбанова. Высказанные в ней мысли показались автору настолько важными, что Курбанов, несколько видоизменяя текст, опубликовал его, по крайней мере, в трех различных изданиях как в Москве, так и на Кавказе. «То, что московское метро взрывало не кавказское вооруженное подполье, очевидно, - начинается вариант, вышедший на Islam.ru. – Даже, если официально будет объявлена именно «имаратовская» версия, и даже, если кто-то из самих «лесных» возьмет на себя последние теракты, слишком многое говорит о том, что это не так»[3].
Применительно к московским событиям, его версия строится на единственном допущении: взрывы прогремели не в тоннелях, где глушится сигнал мобильной связи, а на станциях, значит, предположительно, бомбы были взорваны принудительно. «Таким образом, становится очевидным, что подорвавшиеся женщины, скорее всего, были не убежденными смертницами, сами нажавшими на кнопку взрывателя, - делает вывод Руслан Курбанов. - На их месте могла оказаться любая, кого попросили передать знакомым сумку или пакет» (как поясняет автор, «по широте кавказской души»). Террористок-де использовали втемную, «а прибегнуть к такой тактике сегодня может кто угодно». Характерно, что он продолжал развивать эту смехотворную версию и когда после терактов прошло полмесяца, а следствию и общественности стало известно много новой информации, в т.ч. о личностях террористок.
Описывая ситуацию на Кавказе (которая, по его мнению, «вне всякого сомнения, сложнее и непредсказуемее в долгосрочной перспективе, чем это было каких-то лет 5 назад»), автор статьи оперирует понятиями, вызывающими, по меньшей мере, недоумение. Он называет уничтоженных боевиков Ясина Расулова, Абу Загира Мантаева и Анзора Астемирова не иначе как «радикалами-интеллектуалами» исламистского подполья, «дагестанскими и кабардинскими интеллектуалами, вышедшими на тропу войны» (Астемирова – «боевым лидером и правоведом в одном лице»[4]), упирает на то, что они сыграли ключевую роль в сознательном отходе кавказских боевиков от практики захвата заложников и ударов по мирным жителям.
«Очевидно и то, что сегодня через взрывы в московском метро вновь реализуется масштабная многоходовая провокация по разжиганию антикавказской и антиисламской истерии и фобий для придания нового импульса процессам разрушения общего российского социального, культурного и политического пространства, - делает он логичный для подобных построений вывод. - А проще - процессам отрыва Кавказа от России».
Отметим, что реакция Курбанова на теракт в московском аэропорту «Домодедово», происшедший 24 января 2011 г., была абсолютно такой же. «Ведь никто еще не доказал, что подорвавшийся смертник был кавказцем, - пишет он в своем блоге на сайте Общественной палаты РФ. - Ведь никто еще не доказал, что этот смертник прибыл с территории Имарата Кавказ, а не, скажем, с какого-нибудь московского бомжатника, будучи накаченным психотропными веществами. Ведь еще никто не доказал, что это действительно был убежденный смертник, а не подстава». По мнению этого политолога, теракт планировался именно для того, чтобы вызвать у россиян «первую реакцию массового сознания – Снова этот Кавказ!».
Но даже если за случившимся действительно стоит кавказский террорист-смертник, «самые громкие теракты на Кавказе последних лет, даже с использованием смертников, уже давно не совершаются диверсантами Имарата Кавказ в одиночку»: за ними, бездоказательно убежден Руслан Курбанов, стоит успешная «смычка определенной категории боевиков с определенной категорией высокопоставленных оборотней в погонах». «Не могу исключить, что сейчас между двумя фигурами, одна из которых может находиться в лесах Ичкерии, а другая - в пределах Садового кольца, не обсуждается план нового теракта, - заключает аналитик Курбанов. - Учитывая логику роста дерзости терактов, возможно, что в качестве новых целей рассматриваются олимпийские объекты в Сочи или спортивные объекты Чемпионата мира по футболу в России…»[5]. Что это, как не попытка перевалить с больной головы на здоровую, попытавшись представить виновными в терактах не исламистов, а правоохранительные органы и силовые структуры? Напомним, ответственность как за взрывы в метро, так и за теракт в «Домодедово» взял на себя глава Имарата Кавказ Доку Умаров.
В статье «Эволюция «леса», увидевшей свет через две недели после терактов в метро, Курбанов ставит вопрос по-другому: «какой «лес» более выгоден самой России, или, вернее, политической элите России? «Лес», как нарождающийся политический конкурент, но воздерживающийся от кровавых ударов по мирным жителям? Или «лес», как кровавый хищник, наносящий неожиданные удары в самое сердце огромной державы, но окончательно дискредитированный в качестве политического конкурента?»[6]. Уточним, речь идет об исламистском вооруженном подполье. Как видим, Курбанов просто не рассматривает иную, единственно верную альтернативу: полное уничтожение «леса» и отказ от включения его представителей в российскую общественно-политическую жизнь.
Квинтэссенция того, что хочет донести до российской публики этот эксперт и его единомышленники, выражена в одном из выступлений Руслана Курбанова на телеканале Russia.ru. Рассуждая о причинах «взрывной активизации боевиков в последний год и массового притока молодежи в горы», Курбанов признает, что таковыми являются «не социально-экономические проблемы, не коррупция, не безработица: сегодня в лес, в горы уходит огромное количество состоятельных ребят». «Молодые мусульмане уходят в ряды боевиков из-за того, что они в современном мире, в современной России не могут найти для себя возможности реализоваться в качестве мусульманина, сохранив при этом самоуважение к себе как к человеку, следующему религии чистого единобожия», - констатирует Руслан Курбанов. Сделать это им, оказывается, не позволяют «коррумпированные региональные власти», «грубо действующие правоохранительные органы, не разбирающие между умеренными и радикальными мусульманами», а также «замшелое духовенство, которое не приемлет обновления своих рядов».
Кавказское мусульманское сообщество находится в состоянии бурного возрождения, отмечает Курбанов, заключая: «если этой бурной возрождающейся социальной энергии молодых ребят не дать выход, не канализировать их в созидательное, конструктивное русло, то они все равно найдут себе выход - но выход через кровь, через насилие, влившись в ряды радикальных группировок»[7]. Логично предположить, что альтернативным выходом, по мысли Руслана Курбанова и его единомышленников, является инкорпорация исламских фундаменталистов в государственные и общественные структуры, т.е. фактическая «сдача» светского российского государства воинствующим адептам средневековых религиозных ценностей. Это, очевидно, неприемлемо и попросту самоубийственно для российской государственности, имеющей православную основу.
В «курбановском» направлении мыслит и сопредседатель Российского конгресса народов Кавказа, вице-президент Академии геополитических проблем Деньга Халидов, который предлагает легализовать шариатское судопроизводство наравне с официальными судами («пусть сосуществуют две системы права, это никак не нарушает принципы Федерации»), «вернуть жестко в рамки закона федеральных силовиков», а также «исходить из задач интеграции большинства (заблудших, обманутых и пр.), и моральной, и социальной изоляции непримиримого меньшинства экстремистского подполья». По мнению сопредседателя РКНК, «государство и правоохранительные органы должны занять нейтральную позицию во внутриконфессиональном конфликте; стараться интегрировать лидеров общественного мнения из внесистемной оппозиции, с мусульманской «начинкой», в общественные и государственные проекты»[8].
Деньга Халидов любезно облек в слова то, на что прозрачно намекнул Руслан Курбанов. Перед нами – часть проекта по продвижению фундаменталистской точки зрения в российский политикум и социум, попытка представить исламизм в качестве равноправного, хотя пока и несколько экзотического, политико-религиозного течения. Этому проекту, потенциально чрезвычайно опасному, необходимо оказывать решительное противодействие, тем более что реализуется он не только в медиа-сфере, но и в области реальной политики.
Подпись Руслана Курбанова стоит под официальным заявлением рабочей группы Общественной палаты РФ по развитию общественного диалога и институтов гражданского общества на Кавказе, в котором отмечается, что «главная задача террора - не убийство неповинных людей, а именно разжигание ненависти и ксенофобии в нашем обществе»[9]. «Уже звучат безответственные голоса журналистов и некоторых публичных деятелей, обвиняющих кавказцев и мусульман, - констатируется в документе. - Люди, позволяющие себе подобные заявления, потакают террористам и являются их пособниками». Необходимо четко осознавать, что «победа над террором невозможна только одними силовыми методами без глубоких социально-экономических и гражданских преобразований на Кавказе и во всей стране», указывают авторы заявления.
Вообще не упоминая исламский фундаментализм как явление, члены рабочей группы Общественной палаты сводят проблему к «социальной несправедливости, наличию даже спустя десятилетия после завершения конфликтов лагерей беженцев, уровень жизни в которых ниже допустимого для человеческого достоинства, чудовищному разрыву между богатыми и бедными, закрытию школ, деградации системы среднего образования и здравоохранения в горных и сельских районах», которые, по мнению авторов заявления, и «приводят к росту протестных настроений в молодежной среде, что не может не использоваться радикалами и экстремистами всех мастей».
Таким образом, подписанты пытаются объяснить терроризм социально-экономическими проблемами[10], полностью отметая религиозный фактор. Среди подписавших это заявление - тогдашний пресс-секретарь президента Ингушетии Калой Ахильгов, председатель Московского бюро по правам человека Александр Брод, тогдашний спецкор журнала «Русский Newsweek» Орхан Джемаль, главный редактор сайта «Кавказский узел» Григорий Шведов, руководитель рабочей группы Максим Шевченко, собравший вокруг себя группу единомышленников – «добровольных адвокатов» исламизма, похоже, в любых его проявлениях, и ряд других.
Несколько слов о персоне Максима Шевченко. Комментируя теракты в московском метро, он заявил происламистскому Интернет-порталу «Ансар.ру», что их спонсоры и инициаторы не имеют отношения к «Талибану», Афганистану и т.д.: «финансирование и подогревание этнической ненависти и неприязни на Кавказе исходит из США, Великобритании и Израиля, в первую очередь». «Поэтому не надо делать за случившееся крайними ответственными Кавказ, кавказское общество или мусульман, - убежден Максим Шевченко. - Те преступники, которые это осуществили, возможно, сами того не подозревая, являются заложниками в руках сил, которые предельно далеки и от ислама, и от Кавказа». Он также напоминает, что «общий фон радикализма и готовность кавказской молодежи к радикализму является следствием чудовищной социально-экономической деградации, бездны, которая сегодня появилась на Кавказе между бедными и богатыми». «Кавказ маргинализируют и загоняют в гетто, - считает Шевченко. - Естественно, Кавказ сопротивляется». По его мнению, «терроризм на Северном Кавказе напрямую связан с тем, что происходит в Ираке, на Ближнем Востоке, в Афганистане, куда вторглись и нагло попирают человеческое достоинство вооруженные силы Запада. Подлинные виновники терроризма - именно они. Они принесли кровь, разрушения и ужас в регионы, заселенные мусульманами, где радикалы были достаточно маргинализированы»[11].
Шевченко оправдывает главу Чечни Рамзана Кадырова, многократно заявлявшего о приоритете законов шариата над светскими законами и необходимости введения многоженства, постоянно обращается к мысли о необходимости диалога с ваххабитами, внедряет эту мысль в общественное сознание: «Надеюсь, что… будет установлен нормальный диалог с теми общинами мусульман, которые не совершают противоправных действий там, уголовных или каких-то террористических, просто хотят как-то жить по-другому»[12]. Он неоднократно разъясняет эту идею, и становится ясно, что речь идет именно об исламистах, причем в т.ч. обвиняемых в совершении тяжких преступлений, в частности, проходящих по делу о событиях в Нальчике в октябре 2005 г.[13] «Основная масса людей находится в оппозиции (исламистском подполье – прим.) из-за невозможности реализации каких-то своих социальных замыслов, - утверждает Шевченко. - Их загнала в лес коррупция, правовой и силовой беспредел. …Людям должны быть гарантированы их права в рамках исповедания той веры, того толка ислама, который они считают для себя нужным и, естественно, они должны находиться в рамках уголовного кодекса, как и все граждане»[14]. Кроме того, уверен общественный деятель, эти люди должны быть «включены в общественный процесс».
Однотипных примеров подобных высказываний можно привести огромное количество. Теперь несколько слов о стокгольмском синдроме. Рассуждая о причинах серии терактов в Приэльбрусье, где 20 февраля 2011 г. с паузой в несколько часов был обстрелян автобус с туристами (убито трое человек) и взорвана канатная дорога, обозреватель «Новых московских новостей» Иван Сухов пишет, что на вопрос, «кому выгодна война на курорте», существуют два ответа. Журналист приводит их: «Она выгодна силовикам, которые сохранят и приумножат свое влияние на Северном Кавказе, если Кабардино-Балкария превратится в постоянно действующий очаг нестабильности, но потеряют его, если там расцветет горнолыжный туризм» (поскольку в соучредители кластера никого из генералов пока явно не приглашали), и тем, «кто хотел бы дискредитировать всю нынешнюю кремлевскую стратегию на Кавказе, с инвестициями и рабочими местами вместо зачисток»[15].
Эти абсолютно фантастические (и явно напоминающие курбановские относительно теракта в «Домодедово») версии были активно поддержаны другими известными журналистами, специализирующимися на «кавказском» направлении. В ходе дискуссии вокруг статьи Сухова высказывались мнения, согласно которым за терактами в КБР могут стоять «ваххабиты, которых не пустили в бизнес» или экономически обделенные местные жители (по мысли либералов, социально-экономическая составляющая должна присутствовать обязательно). Простая мысль о деятельности в республике исламистского подполья опровергалась аргументами вроде «убийство туристов не вписывается в тактику подполья... Во всяком случае, не вписывалось раньше» (Ольга Алленова, «Коммерсант») и рассуждениями на тему «чьи интересы на самом деле оно выражает». Участники беседы признали, что само существование «леса» возможно только из-за сочувствия населения, которое нужно не преследовать как соучастников преступлений, а переубеждать, и, помогая исламистам, руководствуется оно якобы нерелигиозными мотивами, поскольку «ни одна религия не оправдывает убийц»[16].
Эта дискуссия пересказывается здесь в качестве примера того, насколько глубоко российское общество – причем та его часть, которая, казалось бы, осведомлена о происходящем на Кавказе значительно лучше среднего обывателя - охвачено «стокгольмским синдромом». Подобные настроения демонстрирует и ряд экспертов. Так, к диалогу с ваххабитами призывает руководитель группы мониторинга молодежной среды Республики Дагестан, эксперт Центра исламских исследований Северного Кавказа Руслан Гереев, считающий, что «иного не дано: конечно, работать нужно, и диалог необходим как воздух». По его словам, «ценности светского государства на Кавказе частично отрицались всегда, в этом для нас нового ничего нет. Вопрос в другом, а именно в сочетании светского и шариатского. Нужно разработать их симбиоз». «Если есть потребность населения в шариате, то запретить следовать идейным установкам Господа никто не может и не в силах, - констатирует Гереев. - Значит, умный подход с моей точки зрения может быть только один - сочетание мусульманского кодекса с Конституцией»[17]. Эксперт, похоже, смирился с ползучей шариатизацией Дагестана и даже не пытается, хотя бы на словах, противостоять этому негативному явлению.
Пораженческие идеи давно проникли в умы представителей не только медиа- и экспертного сообщества, но и властных структур. Министр по национальной политике, делам религий и внешним связям Дагестана Бекмурза Бекмурзаев также считает, что с «оппозиционерами» в религиозной сфере «нужно разговаривать», хотя, признает он, делать это трудно, «потому что они не могут преодолеть ненависть». «Находясь за рубежом в составе российских делегаций, я часто встречался с представителями террористических организаций, которые сейчас уже превратились в национальные и религиозные движения, - повествует он. - Даже в их глазах я не видел столько ненависти, сколько у наших людей»[18]. Доверительные отношения с исламистами еще не сложились, т.к. они опасаются, что после встречи с министром к ним придут силовики. Ссылаясь на шариат, Бекмурзаев говорит, что определяющим понятием является примирение враждующих сторон, но не упоминает, на каких условиях оно должно происходить.
Наличие «ваххабитского лобби» является неоспоримым фактом. Предлагаемые лоббистами меры – переговоры с исламистами, интеграция их в структуры власти, СМИ и другие общественные институты - должны быть решительно отклонены. Очевидно, что диалог с людьми, мотивация которых лежит в сфере религиозного, невозможен, поскольку отсутствует предмет такового. Необходимо четко понимать, что конечной целью «ваххабитов и Ко» является построение на территории России исламского государства, основанного исключительно на исламистской идеологии в наиболее радикальной ее форме. Эта идеология ясно выражена в программном материале, размещенном на одном из джихадистских сайтов: «нет ничего удивительного, что оборонительный джихад и установление исламского правления является личной и безусловной обязанностью каждого, т.к. жизнь под властью куфра зачастую хуже и сложнее смерти». «Аллах повелел нам жить по Его шариату, и только оружием, уничтожая противников шариата, мы сможем выполнить Его волю», - повествует один из идеологов северокавказского джихада.
Пытаться доказывать свое право на жизнь тем, кто изначально в нем отказывает, унизительно и абсурдно, а кроме того, бесперспективно. Ввиду неконституционности как предлагаемых (навязываемых) изменений в сфере государственного устройства и формы государственного правления, так и методов, которыми ваххабиты пытаются воплотить их в жизнь (вооруженная и террористическая борьба), «диалог» с ними может вестись исключительно в форме жесткого силового противостояния со стороны правоохранительных органов.
Поскольку идеология исламизма является религиозной, предлагаемые государством меры социально-экономического характера (увеличение рабочих мест, сокращение безработицы среди молодежи и т.п.) не принесут ожидаемого результата. Эффективно противостоять религиозной идеологии может только идеология аналогичного, т.е. религиозного содержания. Можно также рассмотреть вариант внерелигиозной национальной идеи, которая объединит общество, сплотив его в противостоянии радикалам, однако на сегодняшний день подобной идеи не просматривается. Формулировка и провозглашение от имени государства альтернативной всеобъемлющей идеологии является первоочередной задачей, что, однако, невозможно в условиях принятой в России концепции либерализма и «общечеловеческих ценностей». В кругах силовиков, непосредственно сталкивающихся с радикальными фундаменталистами, по этому вопросу наличествует консенсус. Другое дело, что конкретных предложений по данному вопросу ввиду его сложности и многогранности пока не прозвучало.
Необходимо жесткое противостояние «ваххабитскому лобби» в информационном пространстве. В настоящее время информационно-аналитические ресурсы сторонников традиционного ислама проигрывают конкурентам со стороны исламистов как по оперативности, так и по форме подачи материала. Следует отметить, что традиционалисты, в отличие от фундаменталистов, практически не ведут пропаганды в популярных среди молодежи социальных сетях. Требуется ясно показать, что светскость российского государства и необходимость отстаивания своих прав исключительно мирными и законными средствами не является предметом обсуждения. Темы введения в России или отдельных ее регионах шариата, многоженства, исламского правления не должны обсуждаться (как это, к сожалению, имеет место на Северном Кавказе), поскольку, как уже отмечалось, являются антиконституционными. Подобные дискуссии должны регулироваться мерами, предусмотренными Административным и Уголовным кодексами. Вокруг исламистов и «ваххабитского лобби» должна быть создана атмосфера нетерпимости, в противном случае победа будет за ними[19].
http://www.journal-neo.com/?q=ru%2Fnode%2F4999 
Так ненавязчиво сравнить ВВП с Самим Творцом - это надо уметь...
