_________________________________________________________________________________
"""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""" .Ю.М.Лотман. <<"Слово о полку Игореве" и литературна традиция XVIII - начала XIX >> .
.........................(в книге: "О русской литературе". С-Пб, 2012,сс. 14-79).......................
1. На стр.14 читаем: "Изучение связей"Слова о полку Игореве" с общественно-политическим и художественным
сознанием времени открытия памятника и ближайших последующих эпох имеет солидную
исследовательскую традицию".
К о м м е н т а р и й. Первая фраза Ю.М.Лотмана говорит внимательному читателю о том,
что статья носит характер ДЕМОНСТРАЦИИ истинности всей истории обнаружения и
бытования древней рукописи "Слова", по которой был набран текст поэмы "Слово о полку
Игореве". Слово
........................................ "открытия", .................................................
поставленное в самом начале исследования, программирует доверчивого читателя на
неприятие версии написания "Слова" в XVIII в. Это начальное слово не оставляет никаких
шансов для гонимой и отвратной версии на объективное её рассмотрение.
2. На стр. 14 читаем продолжение: "Уже в первый момент обнаружения оно было воспринято как произведение, отвечающее
многообразным запросам современности".
К о м м е н т а р и й. Тут необходимо отметить два момнента:
а) были люди, кто а к т и в н о не воспринимал "Слово" как сочинение древнего поэта.
Умолчание Ю.М.Лотмона весьма симптоиатично;
б) "запросам современности". Эта фраза хорошо работает на версию написания "Слова" в
XVIII в. В моём понимании, на исходе XVIII в. в лице князя М.М.Щербатова (1730-1790;
он по происхождению князь-рюрикович, прямой потомок Святослава Ярославовича и героев Игоревой Песни) велась скрытая борьба за обладание Верховной властью в России.
3. На стр15 читаем: "Вычеркнуть "Слово" из числа произведений Киевской Руси - значит ввести в литературу
конца XVIII в. новое и художественно весомое произведение. С точки зрения методики
научного исследования иной постановки вопроса нельзя представить".
К о м е н т а р и й.
а) это кому же "нельзя представить", не выходя за рамки "методики
научного исследования". Статья Ю.В.Лотмана была написана и опубликована в 1962 г.
Именно после ознакомления с материалами этой работы Ю.В.Лотмана учёный с мировым
именем, доктор исторических наук А.А.Зимин стал ПРОФЕССИОНАЛЬНО заниматься
проблемой времени написания "Слова". Результат налицо: историк подвергся остракизму -
ведь было же сказано, что НЕЛЬЗЯ;
б) слово "вычеркнуть". Да. Но вот в о п р о с: а кто же так поспешил "вписать"
Игореву Песнь в эпоху Киевской Руси? - Ведь мало кто из современников графа
А.И. Мусина-Пушкина доверял словам обладателя "древней" рукописи поэмы. И как
подтверждение тому говорит тот факт, что большая часть тиража (около 600 экземпляров
из 1200) была уничтожена в пожаре Москвы 1812 г. Книга "Слово о полку Игореве" была
..................................... НЕ ВОСТРЕБОВАНА!...................................................
4. На стр.15 читаем (продолжение):
"Так ставили вопрос Пушкин и Кюхельбеккер, писатели, чьё непосредственное
художественное чувство не может быть поставлено под сомнение, как бы не относиться
к авторитетности их научных мнений для настоящего времени".
К о м м е н т а р и й. В той же книге 1962 г. (здесь было первое издание работы Ю.М.Лотмана)
профессор Н.Гудзий заявил, что эстетическое восприятие текста "Слова" не может быть научным аргументом.
В о п р о с:
а) читал ли Ю.М.Лотман статью своего коллеги по одноименному сборнику научных
трудов?
б) на какую аудиторию была рассчитана данная статья Ю.М.Лотмана? - На школьников,
на "товарищей по партии", на эмоциональных людей с повышенной чувствительностью?
....Уж кому-кому, а Ю.М.Лотману должны были быть хорошо известны факты из жизни
А.С.Пушкина, когда тот прибегал к приёмам риторики и лукавства! В деле по "Слову"
А.С.Пушкин больше выступает не как исследователь поэмы, а как лицо заинтересованное.
В науке есть такая вещь, как ИДЕОЛОГИЯ, т.е. скрытая (или явная) позиция учёного.
Поэтому все высказывания А.С.Пушкина в отношении "Слова" необходимо рассматривать
с точки зрения заинтересованности поэта в достижении СВОЕГО результата.
В о п р о с: почему А.С.Пушкин прибегал к открытым публичным оскорблениям
Т.Каченовского, когда чувствовал свою проигрышную позицию особо остро?
О т в е т: А.С.Пушкин выступал и выступает до сего дня в качестве ПРОПАГАНДИСТА идеи
древности "Слова"
5. На стр.17 читаем: "Методика, применяемая Г.Пашкевичем, недостаточна для перенесения
памятника из одной эпохи в другую: ею можно пользоваться лишь, если поставить целью
доказать, что "Слово о полку Игореве" как единого, органичного художественного явления
не существует и что произведение следует не перенести из одного века в другой, а вообще
вычеркнуть из истории русской литературы".
К о м м е н т а р и й. Этот фагмент из статьи Ю.М.Лотмана адресован Г. Пашкевичу в связи
с вопросом о понятии "Русь" и "Русская земля". В ходе своих рассуждений Ю.М.Лотман
привлекает к рассмотрению текст "Задонщины" (в качестве подкрепляющего аргумента),
но исключает из рассмотрения текст Ипатьевской летописи (как разрушающего аргумента).
Доподлинно установлено, что Ипатьевская летопись была известна гр. А.И.Мусину-Пушкину.
Именно из его рук текст этой летописи попадает в виде всевозможных выписок в архив
Й.Добровского (А.А.Зализняк 2004, с.267).
.....Слово "перенесение" выступает в статье Ю.В.Лотмана в качестве "козырной
карты". Оно рассчитано только на доверчивого читателя и на его неосведомлённость.
Было бы честнее объявить ситуацию с древностью "Слова" нейтральной, а не как у
исследователя Ю.М.Лотмана, уже давно решённой - окончательно и бесповоротно.
......Ю.М.Лотман доводит позицию Г. Пештича до абсурда: "Слова" как единого,
органического художественного явления "не существует"; его вообще из-за Пашкевича
следует "вычеркнуть из истории русской литературы".
...... Создаётся впечатление, что это высказывание Ю.М.Лотмана адресуется (из глубины
веков) и А.А.Зимину, и лично мне. И я готов парировать этот вызов. Но прежде я обращаю
внимание ищущего читателя на фразу Ю.М.Лотмана:
В о п р о с: Является ли у Ю.М.Лотмана слово "русской" опиской? - Ведь он, как очень умный
учёный, допускает здесь весьма существенную неточность: мы рассматриваем историю не
"русской",а "ДРЕВНЕРУССКОЙ" литературы. Но взгляд Ю.М.Лотмана на "Слово", как на вершину именно
"РУССКОЙ" литературы, очень "ОРГАНИЧНО" соотносится с версией написания его в XVIII в.
6. На стр. 18 читаем: "Не предрешая в начале работы её итоговых заключений, которые можно будет
сформулировать лишь по всестороннем рассмотрении фактов, отметим лишь, что
степень научной убедительности тех или иных выводов будет прямо пропорциональна
полноте привлечения историко-литературных материалов".
К о м м е н т а р и й. Для Ю.М.Лотмана "Слово о полку Игореве" уже С САМОГО НАЧАЛА
исследования прописано в эпоху Древней Руси. Поэтому исследователь вступает в
противоречие с собственными словами, когда обращается к доверчивому читателю с
таким высказыванием как "Не предрешая В НАЧАЛЕ".
....Несколько забегая вперёд, отмечу, что Ю.М.Лотман даже словом не обмолвился о
литературой деятельности Феофана Прокоповича. А ведь драма "ВЛАДИМИР" известного
идеолога петровского времени имеет ПРЯМЫЕ переклички со "Словом". Ю.М. Лотман ни
словом не обмолвился о литературной традиции СТАРООБРЯДЦЕВ. Ю.М.Лотман ни словом
не обмолвился об историческом сочинении И.П.Елагина (1725-1793), ближайшего
сподвижника будущего издателя"Слова". Исторический труд Елагина - это рукопись в 15
папках, хранится в Публичной библиотеке С-Петербурга, а до неё АН России дела нет.
А ведь Елагин при написании сего труда пользовался историческими источниками из
библитотеки А.И.Мусина-Пушкина! По этой рукописи вполне можно уточнить, была ли
"Задонщина" в Доме Мусина-Пушкина и в каком именно списке (списках). Можно уточнить
также, была ли в Доме А.И.Мусина-Пушкина Ипатьевская летопись и в каком её списке.
И т. д.
7. На стр.23 читаем: "Идея сильной центральной власти, представлявшая для рассмотренных выше
историков XVIII в. (Ломоносов, Болтин, Манкиев, Щербатов, Тредиаковский - А.Л.)
норму политического мышления, автору "Слова" просто неизвестна".
К о м м е н т а р и й. Ю.М.Лотман говорит о концепции автора "Слова", которая вытекает
из версии написания поэмы в XII в. И только. Концепция Автора XVIII в. Ю.М.Лотманом
отдельно нигде и никогда не рассматривалась.
....И ещё. Текст "Слова" в версии создания его в XVIII в. имеет ТРИ уровня понимания.
Так Ю.М.Лотман при анализе стихотворения А.С.Пушкина "Анжело" особо выделял
эзотерическую составляющую (скрытый уровень) текстов XVIII в. Но в данной работе
умный исследователь"Слова" предпочитает ничего не говорить об эзотерике.
8. На стр.24 читаем: "Наконец, сам сюжет - рассказ о неудачной и государственно бесполезной битве - не
мог быть для сознания XVIII в. источником высоких "эпических" и лирических эмоций. Он
мог войти в литературное сознание лишь как негативный материал".
К о м м е н т а р и й. "Рассказ о неудачной ...битве" - это хороший строительный
материал для отправления главного героя поэмы в потусторонний мир за получением
сверхобычных человеческих качеств. Для этого нужно пролить жертвенную кровь -
гибель Игорева войска. (Смотрите: Б.Гаспаров "Слово о полку Игореве"). О подобном
переходе главного героя литературного произведения XVIII в. в темноту и обратно, на
свет божий, и сообщает Ю.М.Лотман в своём анализе "Анжело" А.СПушкина. Поэтому
фраза Ю.М.Лотмана "лишь как негативный материал"
........... КАТЕГОРИЧЕСКИ НЕ СООТВЕТСТВУЕТ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ XVIII в. ..............
и отвечает интересам защитников версии написания "Слова" в XII в.
9. На стр.25 читаем: "Перед историком (XVIII в. - А.Л.) ещё не возникал вопрос: не является ли
находящийся в его руках документ тенденциозным или даже памфлетным".
К о м м е н т а р и й. В своей книге об "Истории" В.Н.Татищева учёный-историк
П.П.Толочко хорошо показал, что вторая редакция исторического труда Татищева есть
не что иное, как ПАМФЛЕТ. Правда, этот вывод историка из Киева страстно оспаривается
историками из Москвы. В общем, вопрос о так называемых "Татищевских известиях"
(примыслах) имеет место быть ещё со времени кн.М.М.Щербатова.
.....О том, что кружок Артемия Волынского, познакомившего Татищева с польской
традицией писать историю на манер ПАМФЛЕТА, Ю.М.Лотман предпочитает молчать.
А ведь Артемий Волынский во времена правления Анны Иоановны подготавливал
дворцовый переворот с тем, чтобы самому заступить на Российский престол
10. На стр.26 читаем: "Мировоззрение, выразившееся в "Слове о полку Игореве", "Поучении Владимира
Мономаха, уже к XIV в. оказалось вытесненным иными представлениями".
К о м м е н т а р и й. Это утверждение Ю.М.Лотмана верно, но только в рамках версии
написания "Слова" в XII в., без учёта существования версии возникновения Игоревой
песни в XVIII в. Поэтому, чтобы уравновесить в данном фрагменте обе версии в своих
возможностях, следует рассмотреть и такое высказывание:
....Мировоззрение, выразившееся в "Слове о полку Игореве" , в "Истории" В.Н.Татищева,
в драме Ф.Прокоповича "Владимир" уже в XVIII в. заявило о том, что остро-политические
вопросы могли иметь и имели свой выход в виде текстов на историческую тему, либо в
виде текстов драматургического содержания (с постановкой на театральной сцене).
11. На стр. 26 читаем (продолжение 9): "Поскольку, во избежание возникновения логически порочного круга доказательств, мы
воздерживаемся для характеристики идеала правителя XII в. от привлечения данных из
"Слова о полку Игореве", остановимся на сочинении Владимира Мономаха, далеко
отстоящем от "Слова" по уровню художественного мастерства, но безусловно близким к
нему по духу решения государственных вопросов, пониманию природы политической
нравственности и, кстати сказать, также дошедшим дот нас случайно в одном
уникальном списке".
К о м м е н т а р и й. Слова "также", "дошедшим до нас", "в одном", "уникальном
списке" работают только на версию древнего происхождения "Слова". При этом
Ю.М.Лотман старается убедить доверчивого читателя в своей непредвзятости словами:
"во избежании логического порочного круга". Ю.М.Лотману уже никак не удастся
избежать "порочного круаг" по той причине, что свою веру в существование древней
рукописи он не может преодолеть даже на короткое время ради чистоты научного
эксперимента (написания ОБЪЕКТИВНОГО исследования).
12. На стр. 28 читаем: "Неудача, за которую воевода XVI в. карается как изменник, не бросает тени на боевую
репутацию феодала XI-XII вв. Это чисто рыцарская точка зрения в "Слове о полку Игореве"
сочетается с гораздо более широкой, общенародной моралью. И всё же она явственно
ощутима".
К о м м е н т а р и й.
а) Вопрос о "рыцарской" этике в "Слове", который поднимает
Ю.М.Лотман в этой и последующих работах, я полагаю, и вызвал резкий внутренний
протест ИСТОРИКА А.А.Зимина ещё в 1962 г. - время выхода из печати данной работы
Ю.М.Лотмана. Кому-кому, а историку Древней Руси А.А.Зимину было очевидно, что
разговор о рыцарстве в эпоху существования Киевской Руси не могло быть и речи. Это
исторический факт. Поэтому, если всё же Ю.М.Лотману удастся доказать, что в "Слове"
действительно присутствует дух РЫЦАРСТВА, то это доказательство станет основанием
для утверждения истинности версии позднего происхождения "Слова". А.А.Зимину не
дали возможности довести до логического конца (п о б е д н о г о) возникший научный
.............................спор о ДУХЕ РЫЦАРСТВА "Слова".......................................
б) По поводу высказывания Ю.М.Лотиана, что в истории Древней Руси произошла
переоценка военных "неудач", я приведу свою статью "Что Вы скажете о версии Л.Н.Гумилёва?"
""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""
Л.Н.Гумилёв - большой фантазёр.
Но в его наблюдениях по "Слову" есть рациональное зерно. И оно состоит в том, что
"Слово" не ложится на XII, что нужно пересмотреть традиционную точку зрения с
исторических и источниковедческих позиций, не говоря уже о его языке.
Зависимость Задонщины от "Слова" и наоборот - вопрос сложный и на сей день так и
неразрешённый. Поэтому "не забывать" о том, что Задонщина - это "плагиат" со "Слова"
нужно лишь студентам при сдаче зачёта по книге А.А.Зализняка по "Слову".
Если с Заднщиной пока есть неопределённость, то с текстом Ипатьевской летописи уже
внесена ясность. Причём навсегда, причём даже в кн. А.А.Зализняка 2004. А здесь
на стр.132 читаем:
"Разумеется, вместо этого ошеломляющего спортивного достижения можно представить
себе другую, совсем скромную историю: "шеломя" в СПИ взято из Ипат. (или просто они
оба отражают раннедревнерусский узус) (...)".
.....Здесь важно то, что вариант зависимости текста Ипат. летописи от текста "Слова"
даже и не рассматривается, насколько это было бы против данных науки на сей день. Но
в своё время Д.С.Лихачёв в этом вопросе ревниво отстаивал именно первенство текста
"Слова" над текстом Ипатьевской летописи.
Итак,
................текст "Слова" зависит от текста Ипатьевской летописи..........................
А теперь о времени написания текста о походе кн.Игоря в составе Ипатьевской летописи.
На сей день наукой установлено, что сама Ипатьевская летопись не могла быть написана
ранее 1196 г. По этой причине спор двух академиков Б.А.Рыбакова и Д.С.Лихачёва
( в каком именно году: в 1185 или в 1187 , - была написана поэма?) - это уже литература
вопроса: правых здесь нет ни под каким видом, и "Слово" не могло быть создано ранее
1196 г.
Правда, ак.Рыбаков сделал интересное для нас наблюдение: в тексте летописи по Ипат.
списку известия о походе кн.Игоря имеют явно ВСТАВОЧНЫЙ характер. И в этом мнении
ак.Рыбаков не един. Тогда возникает вопрос:
.....................Если всё же вставка, то какого именно времени? ..............................
Ак.А.А.Шахматов определял рукопись Ипат. летописи серединой XV - го века. На это
время приходилась война между Вел.кн.Василием II (Тёмным) и кн. Дмитрием Шемякой.
А ситуацию войны спровоцировал НЕУДАЧНЫЙ поход на татар Вел.кн.Василия II
с последующим ПЛЕНЕНИЕМ и ВОЗВРАЩЕНИЕМ из плена.
Вот тут то взгляд Л.Н. Гумилёва и на литературу и на историю нам может сослужить
большую службу (но не в качестве оригинального способа мышления, а в качестве
заметного образчика подачи такового).
В ходе дальнейшего изложения вопроса сошлюсь на работу : М.А.Шибаев.
"Слово о полку Игореве" и политические события середины XV в., в кн.:
Труды кафедры Истории России с древнейших времён до XX века., С-пБ., 2006 г.
На стр. 505 читаем:
"Если принять точку зрения о создании Слова не раньше середины XV в., то вполне
логичным кажется вопрос: какова была цель создания Слова и почему поход на
половцев второстепенного князя, к тому же неудачный, привлёк внимание его
автора в середине XV в. и подвиг на создание столь замечательного памятника?
Почему весьма эрудированному книжнику понадобилось создавать произведение,
в котором говорилось о делах давно минувших дней, где повествовалось о явно
не актуальных событиях конца XII в. и воскрешались имена давно почивших князей?
(...) При этом в судьбах князя Игоря и Василия II мы видим явные аналогии (...).
За своё освобождение из плена Василий II был вынужден заплатить огромный
выкуп (...)".
Итак, сначала пленение Василия II, потом гражданская война, потом текст Ипатьевской
летописи с ОПРАВДАНИЕМ ПЛЕНА.
А назначение в тексте Ипатьевской летописи начала похода на 23 число апреля с
последующим включением в описание похода солнечного затмения 1-го мая
(удостоверенное наукой событие) - это ДРАМАТУРГИЧЕСКАЯ НАХОДКА сочинителя
рассказа (редактора) Ипатьевской летописи. Характерно, что Лаврентьевская летопись
о затмении ВО ВРЕМЯ похода совершенно молчит, а известие о походе кн.Игоря
помещает после даты 18 мая.
Любая летопись для своего времени носила характер юридического документа.
Вел.кн.Василий II был оправдан в глазах своего окружения и поддержен Церквью.
И в итоге он вновь оказался на московском престоле.
В о п р о с: в чём заключается смысл "Слова", которое гинетически зависит от текста
Ипат. летописи?
"""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""
Как видно, Ю.М.Лотман ничего не говорит о пленении вел.кн. Василии II (1445г.).
В о п р о с : почему умолчал Ю.М.Лотман, который ЗНАЕТ ВСЁ?
13. На стр.28 читаем (продолжение 11): "Выработка идеологии централизованного государства перевернула все эти
представления (...). Война становится делом не только храбрости, но и политики.
Она ценится прежде всего по своим практическим результатам для князя и его
государства. Поэтому поэтизация неудачного похода делается решительно невозможной".
К о м м е н т а р и й. На примере ПЛЕНЕНИЯ вел.кн.Василия II, мы видим счастливое
ИСКЛЮЧЕНИЕ из правила, которое установил Ю.М.Лотман - видимо исключительно
для себя и Д.С.Лихачева.
14. На стр.30 читаем: "Переделать "Задонщину" в "Слово о полку Игореве" - сделать из рассказа о победе
московского князя повесть о торжестве половцев, ввести в неё эпизоды пленения и
бегства русского князя, не пятнающие феодала по убеждениям эпохи раздробленности,
но позорные с точки зрения более поздних этических норм, мог, по представлениям
теоретиков, чьи взгляды (Ломоносов, Татищев, Болтин и др. - А.Л.) мы рассматривали
выше, лишь недруг России, ненавистник её славы".
К о м м е н т а р и й.
а) Как видно, для Ю.М.Лотмана поэма "Слово о полку Игореве" - это
"повесть о торжестве половцев". При этом, Ю.М.Лотман не даёт никакой
возможности предполагаемому Автору XVIII в. пользоваться текстом Ипатьевской летописи.
Но мы на сей день установили, что Й.Добровский в своём архиве держал материалы
Ипатьевской летописи (выписки). А это есть прямое ДОКАЗАТЕЛЬСТВО того, что граф
А.И.Мусин-Пушкин, принимавший в своём доме на Мойке Й.Добровского, располагал уже
к 1792 г. каким-то списком Ипатьевской летописи. А графа А.И.Мусина -Пушкина в версии
написания "Слова" в XVIII в. можно определять как одного из главных действующих лиц по
созданию текста поэмы.
б) А.А.Зимин пытался доказать, что по времени создания "Задонщина" первенствует над
"Словом". Теперь, если утверждение Ю.М.Лотмана о врагах России принять на веру, то и
А.А.Зимин, и его ученики, и его последователи, к коим я отношу себя, - все мы априори
являемся врагами России.
Или,
........ у версии написания "Слова" в XII в. не может быть оппонентов в принципе! ......
15. На стр.35 читаем: "Прежде всего бросается в глаза, что, отталкиваясь от текста "Слова", Радищев
перенёс театр военных действий с юга на север (несмотря на то,что встреча певцов,
описанная в начале произведения, происходит в Киеве, что, естественно подсказывало
возможность воспользоваться "Словом" или героическими легендами юга Руси,
отразившимися в "Повести временных лет" - памятнике, тщательно изученном
писателем)".
К о м м е н т а р и й. Здесь Ю.М.Лотман рассматривает версию написания "Слова" в XII в.
и только. А именно: Радищев воспользовался содержанием "Слова" для своих
художественных целей.
....С позиции версии написания "Слова" в XVIII в. на литературное творчество А.Н.Радищева
можно посмотреть как на один из способов утверждения древности "Слова", т.е. некоему сообществу людей нужно было любыми средствами заставить общество воспринимать "Слово" только в заданном ключе. Иными словами, Радищев принадлежал к узкому кругу лиц, кому была
известна тайна происхождения поэмы.
.....Действительно, Радищев был под началом брата Е.Дашковой, а та в свою очередь
имела самые тесные отношения с будущим издателем поэмы А.И.Мусиным-Пушкиным.
Среди людей, входивших в круг Е.Дашковой, был и Н.М.Карамзин, который вёл активную
работу по внедрению "Слова" в литературную жизнь общества.
16. На стр.43 читаем: "(...) "Слово" относится к стилизованным романам XVIII в. так же, как киевская архитектура XII в. к "Готическим" ансамблям царицинского дворца".
К о м м е н т а р и й. Ю.В. Лотман предлагает внимательному читателю для обсуждения
архитектурную тему. Продолжая мысль опытного и знающего исследователя, я подыскиваю
материал для статьи:
..............................<<Книга "Слово о полку Игореве" как Храм>>.............................
Думаю, что Ю.М.Лотман, когда говорит о царицинскрм дврце, он что-то имеет ввиду из области тайн мистических сообществ XVIII в.
17. На стр.48 читаем: "В <<Кратком описании древнего славянского языческого богословия>> Попова в результате
отсутствия научной методики изучения фольклора появилось странное божество - "Буй",
которое было характеризовано как "русский Приап" со ссылкой на народную поговорку
(видимо, имеется в виду непристойная пословица, в которой слово "буй" употреблено лишь
для рифмы. Упоминание это было повторено другими источниками. Если Автор "Слова", как
полагает А.Мазон, действительно был лишь не очень умелым фальсификатором и знал
Киевскую Русь по данныи науки XVIII в. (а "Краткое описание" Попова считалось вполне
достоверным источником!), то нельзя не признаться, что для Буй-тура Всеволода он избрал
странный эпитет".
К о м м е н т а р и й. Ю.М.Лотман приводит свидетельство того, что в версии написания "Слова"
в XVIII в. в тексте "Слова" есть ещё один фрагмент с эротическим прочтением (на манер стихов
И.Баркова).
18. На стр. 50 читаем: "Широко отразились в "Слове" такие совершенно неведомые в XVIII в., привыкшем
подставлять под имена русских богов фигуры, знакомые по античным мифам, явления,
как анимизм, вера в оборотничество".
К о м м е н т а р и й. В Советском Союзе не публиковались научные исследования
заговорных текстов по рукописям XVII-XVIII вв. В XXI веке в Росии в издательстве "ИНДРИК"
ведётся масштабная работа по введению в научный оборот ЗАГОВОРНЫХ текстов. Тема
"ОБОРОТНИЧЕСТВА", которая по представлениям Ю.М.Лотмана была "совершенно
неведома" для XVIII в., в книгах по ЗАГОВОРАМ присутствует достаточно явственно.
Поэтому суждение Ю.М.Лотмана об оборотничестве в корне НЕВЕРНО.
19. На стр.52 читаем: "В <<Слове>> же отразилась система двоеверия, которую не сохранили памятники церковного происхождения, но которая бесспорно определяла религиозное лицо киевского
мирянина, а в народной среде дожила до XIX в.".
К о м м е н т а р и й. Это суждение Ю.М.Лотмана ОТРИЦАЕТ ту точку зрения, что Автором
"Слова" был КЛИРИК.
20. На стр.43 читаем: "Однако вопрос об отношении "Слова о полку Игореве" к литературе конца XVIII в. не может
быть решён без рассмотрения ещё одной, пожалуй, центральной проблемы - сравнения
памятника с так называемым <<оссианизмом>>".
К о м м е н т а р и й. Известно. что 22 поэмы древнего шотландского барда Оссиана были
написаны Джеймсом Макферсоном (1736-1796). Первая публикация Поэм была осуществлена
в 1760 г. Не прошло и десяти лет после первой публикации, как ревнивые англичане
разоблачили мистификацию Макферсона.
....В книге: Вл.А.Луков. Предромантизм. М. Наука. 2006 , - можно найти на стр.258-259
материал по КНИГЕ Макферсона, котороый, на мой взгляд, представляет большой интерес
для версии написания "Слова" в XVIII в. Луков пишет:
"Может быть, самое игтересное литературное изобретение Макферсона - это создание
не текста поэм Оссиана, а ОБРАЗА ТЕКСТА (выделено - А.Л.). Здесь особую роль играет
по поводу того, как прекрасно это звучит в подлиннике, какой ритм избрал поэт и т.д.
Чем более научно, "просвещённо" выглядели комментарии, тем больше читатели верили
в подлинность текста поэмы. Думается, несоблюдение чистоты жанра эпической поэмы и
добавление элементов элегии. о чём говорят многие исследователи, не только
свидетельство новых, сентименталистких веяний, но и результат стремления создать
"ДРЕВНИЙ" текст, принципиально отличный от канонизированной древности
гомеровских поэм. Добавим, что комментарии обладают ЗАКОНЧЕННОСТЬЮ и
СТРОЙНОСТЬЮ. Это подчёркивает, по контрасту, НЕПОЛНОТУ оссиановских
произведений. Макферсон использовал в литературе эффект "РУИН" в
предромантической АРХИТЕКТУРЕ и живописи. ИГРА Макферсона с ДВУМЯ контрастными
персонажами
...........ДРЕВНИМ автором.......... и.............. СОВРЕМЕННЫМ комментатором ............
ТОЛЬКО ТЕПЕРЬ становится более или менее понятной. Современники и несколько
последующих поколений этого не разглядели. Основным направлением освоения "Поэм
Оссиана" на других языках стало стихотворное переложение прозаического текста
подлинника и УСТРАНЕНИЕ всех КОММЕНТАРИЕВ Макферсона".
"""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""
....В версии написания "Слова" в XVIII в. изучается ТОЛЬКО издание 1800 г.
В этом издании есть ТРИЕДИНСТВО его составляющих частей:
В противном случае (по книгам АН СССР) версия написания "Слова" в XVIII в. обречена на
бесконечное блуждание и поражение по той самой причине, что здесь намеренно убирается текст "Перевода" и текст "Комментария", а "Древнерусский" текст преобразуется в более "правильный".
21. На стр.57 читаем: "Герои в "Слове о полку Игореве" деятельны. Автора интересуют не их переживания и
душевные состояния, а действия. Не случайно характеристика их даётся в основном ГЛАГОЛАМИ. Если выделить из текста только глагольные формы, читателю останутся
ясны и последовательность событий, и индивидуальные характеристики героев.
К о м м е т а р и й. Доверчивый читатель находится под обоянием повествования
Ю.М.Лотмана. Но если всё же ситуацию с ГЛАГОЛАМИ рассмотреть с позиции написания
"Слова" в XVIII в., то окажется, что употребление глагольных форм - это единственно
возможных способ успешно преодолеть предполагаемому Автору XVIII в. языковой барьер.
Этот Автор XVIII в. оказался чрезвычайно скуп на проявление человеческих чувств. А где
ему взять было соотвествующую повышенной чувствительности лексику? Вот и выходит,
что глаголы в "Слове" в версии его написания в XVIII в. - это
.................................ВЫНУЖДЕННЫЙ ТЕХНИЧЕСКИЙ ХОД,................................
а не художественный приём, о котором так убедительно говорит Ю.М.Лотман: "Даже описание душевного состояния даётся лишь как модус действия и грамматически
определяется обстоятельством образа действия (...)".
..............................................................................................................
Выражаю свою благодарность Ю.М.Лотману за преподанный урок (с глаголами "Слова").
""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""
22. На стр 58 читаем: "Всё сказанное позволяет сделать вывод: даже если оставить в стороне некоторые
фразеологизмы "Слова", мнимый характер "оссианизма был вскрыт ещё Р.Якобсоном,
мы не можем найти точек соприкосновения между предромантической (в частности,
"оссианической") прозой и "Словом о полку Игореве".
Сопоставление "Слова" с литературной традицией XVIII в. приводит, таким образом,
к негативным выводам".
К о м м е н т а р и й. Мы уже знаем, что Ю.В.Лотман рассмотрел ДАЛЕКО НЕ ВСЕ
литературные явления XVIII в. Остались без внимания:
1) пьеса Ф.Прокоповмча "Владимир", которая со "Словом" имеет самые что ни на есть
прямые переклички;
2) литературное наследие СТАРООБРЯДЦЕВ;
3) драматические произведения времени царствования Анны Иоановны (памфлетизм).
Здесь особо следует выделить пьесу "БОРИС ГОДУНОВ". Она была создана в
идеологическом кругу заговорщиков, который возглавлялся Артемием Волынским.
Очень любопытно то, что под персонажем царя Бориса Артемий Волынский изобразил
царствующую Анну Иоановну. Несколько позже делом казнённого Волынского
заинтересовался Н.М.Карамзин, который, по всей видимости, и сообщил о существовании
пьесы "Борис Годунов" молодому А.С.Пушкину. Ну а дальше мы обнаруживаем в тексте
уже пушкинского "Бориса Годунова" следы присутствия поэмы"Слово о полку Игореве".
.............С ВЫВОДОМ Ю.М.ЛОТМАНА КАТЕГОРИЧЕСКИ НЕЛЬЗЯ СОГЛАШАТЬСЯ ..............
по причине неполноты проведённого исследования .
____________________________________________________________________________
___________________________________________________________________________
""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""
............ В.П. Адрианова-Перетц. "Слово о полку Игореве" и "Задонщина".............
......................(в кн.: "Слово о полку Игореве - памятник XII в. М., 1962 г.).........................
Фрагмент 1 (стр.133): "В настоящей статье мы отрешимся временно от достаточно обоснованного представления
о «Задонщине» как позднем отголоске поэтической традиции «Слова» и, сравнивая
сходные эпизоды обоих памятников (причем «Задонщину» будем брать не в более или
менее искаженных чтениях отдельных списков, а в предположительно восстановленном,
максимально близком к «Слову» тексте), проверим еще раз шаг за шагом, какой же из
двух сопоставляемых текстов с бо́льшим правом может рассматриваться как первичный,
что из чего правдоподобнее выводить, другими словами — есть ли научное и художественное
основание «переворачивать» гипотезу...
Именно потому, что в нашу задачу входит исчерпать вопрос о всех возможностях, какие
«Задонщина» могла предоставить «певцу Игоря» для компоновки его рассказа о событии XII в.,
мы оставляем в стороне спор о первоначальном объеме «Задонщины», о том, входили ли
в авторский текст те или иные отдельные чтения: для сравнения со «Словом» привлекаются все
элементы «Задонщины», хотя бы отдаленно напоминающие стиль «певца Игоря» (т. е., с точки
зрения скептиков, — позднего подражателя «Задонщине»). Восстановленный текст «Задонщины»
цитируется ниже по изданному в ТОДРЛ (т. VI, М. — Л., 1948, стр. 223—232), но с исправлением
отдельных чтений."
К о м м е н т а р и й. Как видно, В.П.Адрианова-Перетц привлекает к анализу "восстановленный текст Задонщины" со ссылкой на его источник (ТОДР, т.VI). Как факт, В.П.Адрианова-Перетц, занимаясь "воостановлением" текста "Задонщины", руководствовалась той идеей, что "Слово" повлияло на "Задонщину". В итоге мы получаем следующее: "воостановленный" текст "Задонщины" содержит в себе результаты разрешения всех возможных конфликтов между двумя исследуемыми текстами в пользу "Слова". Поэтому, привлекая к анализу "восстановленный" текст "Задонщины", В.П.Адрианова-Перетц подспудно нарушает условия нейтралитета (объективности) в отношении версии написания "Слова" в XVIII в.
И вообще, как относится к реконструкции ("восстановленному тексту") "Задонщины?
На этот вопрос мы находим ответ у Н.К. Гудзии в той же книге, где напечатана исследовательская статья В.П.Адриановой-Перетц. На стр. 86 Н.К.Гудзия пишет (в адрес А.Мазона, но ни как не в адрес В.П.Адриановой-Перетц):
"Оперируя с абстрактно примышленными текстами "Задонщины", можно прийти
к каким угодно выводам, но без каких бы то ни было претензий на их достоверность
и убедительность".
Складывается впечатление того, что уважаемая В.П.Адрианова-Перетц не познакомилась с этим суждением своего коллеги и единомышленника по проблематике "Слова".
Фрагмент 2 (стр.134): "Несомненная перекличка «Задонщины» и «Слова» начинается с одной и той
же вводной фразы, которой каждый автор предваряет свое повествование:
«Слово»
Не лепо ли ны бяшеть, братие, начяти старыми словесы трудных повестий
о плъку Игореве, Игоря Святъславлича?
"Задонщина"
Лутче бо нам ест, братие, начати поведати инеми словесы о похвалных
о нынешних повестех о полку великого князя Дмитрея Ивановича и брата его
князя Владимера Ондреевича.
В «Слове» «трудные повести» — рассказ самого автора «о полку» Игоря; в «Задонщине»
создался сложный и не вполне ясный оборот, в котором «похвальные нынешние повести
о полку» великого князя — это как будто чей-то уже существующий рассказ о Куликовской
битве, «поведати иными словесы» о котором обещает Софоний. Фраза была трудна и при
переписке становилась еще туманнее; список У передает ее так: «...поведати иными
словесы от похвальных сих и о нынешних повестех похвалу великому князю...» Совсем искажено чтение в списке С — здесь великий князь говорит брату: «Скажи ми, брате,
коли и мы словесы о похвалных сих и о нынешних повестех а полк великого князя».
К о м е н т а р и й. Все шесть списков "Задоннщины имеют абсолютно другое начало:
1. Список У: "Князь великии Дмитреи Иванович с своим братом с княземъ Владимером АндрЕевичем...".
2. Список И1: "...И потом списах жалость и похвалу великому князю Дмитрию Ивановичю и брату его...".
3. Список И2: "...лита, а древеса тугою к земли преклонишься."
4, Список Ж: "Князь Дмитреи Иванович своимъ братомъ Владимеромъ ОндрЕевичомЪ и своими воеводами...".
5. Список К-Б: "Поидем, брате,в полуночную страну жребии Афетову, сына Ноева,от него же родися Русь преславная...".
6, Список С: "Говорит князь великии Дмитреи Ивановичъ брату своему князю Володимеру Ондреевичу...".
Как видно, уважаемая исследовательница В.П.Адрианова-Перетц во время написания своей статьи в 1962 г. исходила из тех обстоятельств, что тексты "Задонщины" для широкого читателя были практически недоступны, и, как следствие этого, у него не было никакой возможности оперативно перепроверить выводы авторитетного учёного. Тем не менее глобальный вывод о первенстве "Слова" над "Задонщиной" после выхода в свет данной статьи в 1962 г. начал своё победное шествие от одной научной работы к другой (исключая работы А.А.Зимина).
В работе В.П.Адриановой-Перетц мы видим одну издержку за другой. Например: то, что для В.П.Адриановой-Перетц в тексте "Задонщины" и с к а ж е н о, то для версии написания "Слова" в XVIIII в. может являться своеобразием того или иного списка "Задонщины".
Фрагмент 3 (стр.141): "Вот как звучит речь Всеволода Святославича в «Слове»: «Один брат, один свет
светлый ты, Игорю! оба есве Святъславличя! Седлай, брате, свои бръзыи комони,
а мои ти готови, оседлани у Курьска напереди. А мои ти куряни сведоми къмети:
под трубами повити, под шеломы възлелеяни, конець копия въскормлени, пути имь
ведоми, яругы имь знаеми, луци у них напряжени, тули отворени, сабли изъострени;
сами скачють акы серыи влъци в поле, ищучи себе чти, а князю славе».
К о м м е н т а р и й. В тексте "Слова" 1800 г. мы видим написание "къ мети", а уважаемая В.П.Адрианова-Перетц исправляет исходный материал на тот, который работает на версию написания "Слова" в XII в. Итак, мы читаем: "къмети".
В версии написания "Слова" в XVIII в. фраза "сведоми къ мети" может означать опытных игроков в зернь (кости), которая имела и другое название "меть" (XVII век).
«Слово»
... Игорь к Дону вои ведет. Уже бо беды его пасет птиць по дубию, влъци
грозу въсрожат по яругам, орли клектом на кости звери зовут, лисици брешут
на чръленыя щиты. О Руская земле! Уже за шеломянем еси.
... Тогда по Руской земли ретко ратаеве кикахуть, нъ часто врани граяхуть,
трупиа себе деляче, а галици свою речь говоряхуть, хотят полетети на уедие.
"Задонщина":
... поганыи Мамай на Рускую землю пришел, а вои своя привел. А уже беды
их пасоша птица крилати под облакы; ворони часто грають, а галицы своею
речью говорять, орлы восклегчють, а волци грозно воють, а лисицы на кости
брешут. Руская земля, то ти ест как за Соломоном царем побывала.
"Первая фраза этой картины в «Слове» сохранилась с явной ошибкой: и в издании 1800 г.,
и в Екатерининской копии читаем «пасет птиць подобию». Большинство современных
исследователей читает здесь «по дубию». Судя по спискам «Задонщины», вся эта фраза и
в авторском ее тексте передавалась со словом «облака» на месте «подобию»: «Птици
небесныя пасущеся то под синие оболока» (К-Б); «А уже беды их пловуще птица их крилати
под облакы летають» (И-1); «А уже беды их пасоша птицы крылати под облак летят» (У);
«Вжо победы их пашутся, а птицы под облаки летают» (С). Во всяком случае, эта фраза с ее
метафорическим образом «беды» была трудна для переписчиков, и он то выпадал совсем,
как в списке К-Б, то превращался в «победы», как в С, то синтаксически не увязывался со
всей фразой, как в И-1 и У. Вывести ясное по смыслу начальное предложение «Слова» из
подобных бессвязных словосочетаний «Задонщины» невозможно."
К о м м е н т а р и й. Как видно, В.П.Адрианова-Перетц для версии написания "Слова" в XVIII в. совершенно исключает возможность посторения собственных словесных конструкций: вот Вам дан ограниченный языковой материал из всех текстов "Задонщины", и будьте добры - другие слова привлекать нельзя, запрещается... Тогда и получится, что "невозможно".
И вновь мы видим, что текст "Слова" 1800 г. издания по В.П.Адриановой-Перетц содержит в себе "ошибку". Но ведь нам ещё только предстоит решать вопрос о времени происхождения поэмы, как уже в процесс принятия решения врывается установка на "древность" исследуемого текста.
Фрагмент 5 (стр.156):
«Слово»:
1.Тогда по Руской земли ретко ратаеве кикахуть, нъ часто врани граяхуть,
трупиа себе деляче, а галици свою речь говоряхуть, хотят полетети на уедие...
2.Чръна земля под копыты костьми была посеяна, а кровию польяна, тугою
взыдоша по Руской земли.
3. ... ничить трава жалощами, а древо с тугою к земли преклонилось.
"Задонщина":
В то время по Резанской земли около Дону ни ратаи ни пастуси не кличут, но
часто вороне грают, трупу ради человеческого. Грозно бо бяше и жалостно тогда
видети, зане трава кровью пролита, а древеса тугою к земли преклонишася.
_____________
"Перед нами еще один пример того, как автор «Задонщины» не до конца удачно слил в одной картине художественные детали из разных по содержанию частей
«Слова о полку Игореве».
К о м м е н т а р и й. В.П. Адрианова-Перетц вполне допускает для автора "Задонщины" метод объединения ("слил") разрозненного материала в единый текст. Однако для предполагаемого Автора "Слова" XVIII в. такая возможность работы, по лигике В.П.Адриановой-Перетц, исключается в принципе. Вопрос: почему?
«Слово»:
1.Земля тутнет, рекы мутно текут, пороси поля прикрывают, стязи глаголют:
половци идуть от Дона и от моря и от всех стран рускыя плъкы оступиша.
Дети бесови кликом поля прегородиша, а храбрии русици преградиша чрълеными
щиты (выше: Русичи великая поля чрьлеными щиты прегородиша...)
2. ... Яр туре Всеволоде! стоиши на борони, прыщеши на вои стрелами...
3. ... чръна земля под копыты костьми была посеяна, а кровию польяна, тугою
взыдоша по Руской земли.
4. Ту ся брата разлучиста на брезе быстрой Каялы...
5. ... а половци неготовами дорогами побегоша к Дону великому.
"Задонщина":
Тогда князь поля наступает. Гремят мечи булатные о шеломы хиновъския,
поганыя покрыша руками главы своа. Тогда погании боръзо вспят отступиша от
князя. Стязи ревуть, а поганыи бежать. Рускии сынове поля широкыи кликом
огородиша, золочеными доспехи осветиша. Уже бо въстал тур на боронь. Тогда
князь полки поганых вспять поворотил и нача их бити гораздо, тоску им подаваше.
Князи их падоша с конеи. Трупы татарскими поля насеяша, а кровию протекли рекы.
Туто ся погании разлучишася боръзо, розно побегши неуготованными дорогами в
лукоморье.
_________________
Для одного эпизода «Задонщины» параллели, как видим, находятся в пяти разных
местах «Слова о полку Игореве». Ближе всматриваясь в параллельные тексты, мы не
можем не признать, что в «Слове» они звучат как органические части изложения,
в «Задонщине» — как украшения прозаического рассказа, притом утратившие свою
художественную законченность.
К о м м е н т а р и й. А.А.Зализняк в своей книге по "Слову" (2004 г.) обратил внимание на одну особенность текста "Задонщины": в ней практически отсутствует энклитика "ся" в ситуации препозиции. Однако В.П.Адрианова-Перетц сочла возможным исправить этот недостаток "Задонщины" и вставляет в её текст энклитику "ся". В о п р о с: почему? О т в е т: так в тексте "Слова".
______________________________________________________________________________
""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""" Н.М.Дылевский. Лексические и грамматические свидетельства подлинности "Слова.
......................(в кн.: "Слово о полку Игореве - памятник XII в. М.-Л.,1962 г.).............................
Фрагмент 1 (стр.177): "Вводя в текст "Слова" гапаксы он (предполагаемый Автор XVIII в.) мог
рассчитывать на создание большего эффекта древности своей подделки. Это - бесспорно.
Но одновременно надо было предвидеть, что гапаксы и лексические раритеты
могли вполне естественно смутить исследователя и более критически настроенного
читателя и заронить в его сознание сомнение в действительности памятника, подделку
которого фальсификатор, конечно, всеми силами должен был стараться скрыть."
К о м е н т а р и й. Для XVIII в. и начала XIX в. говорить о "гапаксах" и "лексических раритетах" с научной точки зрения, как это делает уважаемый Н.М.Дылевский, совершенно неуместно. Разве на тот момент времени уже была развита лексикография и лексикология, чтобы можно было свободно навести справки о любом слове из любого опубликованного древнего памятника? К тому ещё и древних рукописей на тот момент времени в России было в ДЕСЯТКИ раз больше. А с их гибелью (исчезновением) редели (исчезали) и слова.
Как известно, издателем "Слова" был граф А.И.Мусин-Пушкин. И в его арсенале воздействия на учёные слои общества находился неограниченный административный ресурс. Вот Вам и вся разгадка о молчании людей науки: они попросту испытывали на себе боязнь физической расправы со стороны всесильного и не очень разборчивого в средствах графа А.И.Мусина-Пушкина и его ближайшего окружения (А.Н.Оленин и др.).
Фрагмент 2 (стр.180):
" Все это крайне затрудняло чтение рукописи, и Мусин-Пушкин опасался допустить ошибки, подобные той, какую сделал Щербатов при разборе грамоты новгородцев
князю Ярославу («по что отъял еси поле, заячь и Миловцы?» вместо «по что отъял
еси поле заячьими ловцы?»). О трудностях, сопровождавших разбор рукописи, мы
можем судить и без ссылок на самопризнания Мусина-Пушкина, боявшегося разделить
участь Щербатова."
К о м м е н т а р и й. Уважаемый Н.М.Дылевский и на секунду не может допустить той мысли, что все "самопризннания" ушлого графа А.И.Мусина-Пушкина могли являться элементом игры (большой Игры). Иными словами, своими публикациями 1790-х гг. граф А.И.Мусин-Пушкин подготавливал читающую публику к восприятию очередной и итоговой публикации - книги "Слово о полку Игореве".
Любопытно, что кн. М.М.Щербатов, о котором как бы вскользь обмолвился граф А.И.Мусин-Пушкин, являлся соседом графу по родовому имению (под Ярославлем). Более того, кн. М.М.Щербатов для принятия участия в работе Уложенной коммиссии 1767 г. был делегирован именно Мусиными-Пушкиными. В о п р о с: случайной ли была "ошибка" кн. Щербатова? и не являются ли и князь и граф соучастниками в одной "Большой Игре"?
Фрагмент 3 (стр.183): " Мог ли знать о существовании указанных соответствий мнимый фальсификатор?
В конце XVIII в. славянская лексикография была еще в пеленах. Откуда такая
правдоподобность «подделки» слова «спала»? Удивительное совпадение."
К о м м е н т а р и й. В 1792-1793 гг. в С-Петербург находился чешский славист Й.Добровский. Зафиксировано также и его посещение дома А.И. Мусина-Пушкина, что на Мойке. Здесь Й.Добровский мог вполне принять посильное участие в качестве консультанта при создании текста "Слова".
В о п р о с: а не было ли целью поездки Й.Добровского именно оказание помощи в написании "Слова"?
Фрагмент 4 (стр.192): "1. До последнего времени «шестокрилци» считалось атрибутом совершенно иной
стилистической среды — церковно-литургического стиля, не имеющего ничего общего
со светско-героическим стилем. На это ясно указывали найденные в древней русской
письменности примеры — все сплошь церковно-литургические...
2. Обращаясь к широкому кругу памятников древнерусской литературы, мы действительно не обнаруживаем в них нужного нам эпитета...
3. Каким языковым чутьем должен был обладать этот фальсификатор, для того чтобы
вставить в свой фабрикат слово, историчность и стилистическая естественность которого
были подтверждены конкретными наблюдениями спустя полтора столетия, правда пока на материале южнославянской эпической поэзии."
К о м м е н т а р и й. Начиная с XVI в. на Руси бытовали переводные каббалистические книги: "Рафли", "Аристотелевы врата", "Шестокрыл". Так вот, разве не могло быть в версии написания "Слова" в XVIII в. лексемма "шестокрылец" производной от названия каббалистической книги? Если - да, то "шестокрылец" - это тот человек, кто изучал книгу тайн Вселенной и следовал её установкам. Как известно, граф А.И.Мусин-Пушкин, кн. М.М.Щербатов и другие люди из окружения графа были членами эзотерических закрытых обществ, где хранились и преумножались тайные знания, заложенные в своё время усилиями Якова Брюса. Интересно, что библиотека известного мага и волшебника после его смерти бесследно исчезла (около 160 книг западной печати).
Фрагмент 5 (стр.195): "Текстологические расхождения первого издания и Екатерининской копии должны
были восходить все же к какому-то протографу, который столь мастерски и сложно
надо было подделать для того, чтобы в первом случае прочесть по-одному, а во
втором — по-другому".
К о м м е н т а р и й. Термин "протограф" по от ношению к тексту "Слова" может быть применён только для версии древнего происхождения поэмы. Слово же "подделать" соотносится с версией написания "Слова" в XVIII в. Однако Н.М.Дылевский незаметно для себя смешал логики двух версий в одну, что не может не привести к абсурдным выводам.
"Текстологические расхождения первого издания и Екатерининской копии" в версии написания "Слова" в XVIII в. отображают не только разные этапы подготовки текста поэмы к печати, но и изменившиеся технические условия в выполнении задачи. А именно, после смерти императрицы Екатерины II в 1796 г. на престол взашёл император Павел I, который лишил А.И.Мусина-Пушкина поста обер-прокурору священного Синода. Именно этот пост позволял А.И.Мусину-Пушкину осуществлять издания своих светских книг в начале 1790-х с применение церковно-славянского шрифта. Напомню, что по указу Екатерины II церковно-славянский шрифт было запрещено использовать в книгах со светским содержанием.
Итак, издание "Слова" до смерти Екатерины II планировалось быть напечатанным с применением церковно-славянского шрифта с соответствующим эффектом удревления текста (действие фактора психологии зрительного восприятия). А многочисленные и разнохарактерные "текстологические расхождения первого издания и Екатерининской копии" в версии написания "Слова" в XVIII в. являются ЛИНГВИСТИЧЕСКИМИ уликами против древности поэмы "Слово о полку Игореве".
Кстати, несмотря на действующий запрет, граф А.И.Мусин-Пушкин всё же употребил одну букву церковно-славянского шрифта. На стр. 24 издания 1800 г. это применение этой буквы ("ижица") отмеряет ось симметрии и книги и поэмы. И вот в о п р о с: зачем понадобилось графу А.И.Мусину-Пушкину обозначать сноски примечаний буквенными знаками, а не цифрами (как это было в предыдущих его книгах)? И вообще, сколько всего в книге 1800 г. текстов так называемых "Примечаний", от которых современное Слововедение так походя отмахивается?
.
Фрагмент 6 (стр.197): "В конечном счете выходит, что «босый» «Слова» не гапакс и даже уж не такой
редкий эпитет волка. Но было ли все это известно, как теперь, в конце XVIII в. — сказать
трудно. Скорее нет, чем да. Фольклорный материал в те времена не был изучен и был
очень мало доступен даже специалистам. А в данном словосочетании он употреблен
на месте и ex professo."
К о м м е н т а р и й. Слово "гапакс" - термин современной науки и к ситуации конца XVIII в. абсолютно не применим (науки Лексикологии Древнерусского языка не было как таковой).
Н.М.Дылевскому предполагаемый Автор "Слова" XVIII в. видится этаким энтузиастом-одиночкой, кропотливо выводящим буквы будущей поэмы где-то в кабинетной глуши. Позвольте возразить: и не одиночка, и не в кабинетной глуши. Уважаемый Н.М.Дылевский совершенно упускает из виду литературную деятельность писателей-староверов, у которых опыт работы с фольклорным материалом имеет характер органический и систематический, а не случайный и разовый.
Фрагмент 7 (стр.204): "Созданному воображением скептиков фальсификатору «Слова», если он действительно
был в плену у «Задонщины», пришлось бы проявить исключительную силу творческой воли
при оформлении языковых средств своей подделки, граничащее с интуицией чутье языка
древности, чтобы не сбиться на церковнославянщину. И это проникновение в глубины
русской древности ему нужно было проявить в то время, когда в просвещенных кругах
общества, к которому он должен был бы принадлежать, господствовало мнение
о церковнославянском облике старинного русского языка, когда церковнославянский язык
и стиль считались признаком и выражением русской языковой архаики."
К о м м е н т а р и й.
1. Предполагаемый Автор (коллектив единомышленников) XVIII в. не мог быть ни у кого "в плену". Он свободно мог оперировать всеми доступными ему древними текстами подобно тому, как это делали книжники-старообрядцы.
2. В поэме слово "солнце" символически употреблено семь раз (шесть дней Творения). Это слово в тексте имеет два вида написания - в древнерусской форме ("солнце") и церковно-славянской ("слънце"). При этом единственное написание "слънце" задействовано именно в плаче Ярославны - языческом по своему характеру заклинанию. Здесь интересно и то обстоятельство, что по счёту это упоминание слова "солнца" будет ШЕСТЫМ, т.е. оно поставлено в соответствие шестому Дню Творения (в этот день был создан Человек). В о п р о с: случайно ли в тексте поэмы наблюдаемое соответствие языческого обряда заклинания и церковно-славянской формы "слънце"?
3. Известно, что начиная с XVII в. к церковно-славянскому языку в среде книжников относились как к боговдохновенному (священному, для общения с Богом) языку. Во многом такая языковая ситуация возникла благодаря спорам старообрядцев с деятелями книжной справы патриарха Никона.
Фрагмент 8 (стр. 205): "Созданное лабораторным путем «Слово» надо было облечь в совершенно естественную
и не вызывающую ни малейших намеков на подозрение палеографическую форму. Эти
два момента (словотворческий и палеографический) должны были быть органически
спаяны, они страховали надежность предполагаемой подделки.
К о м м е н т а р и й. Уважаемый Н.М.Дылевский смешивает в одно целое свои представления о "подделке" (то, что можно потрогать своими руками) и легенду графа А.И.Мусина-Пушкина о существовании древней рукописи "Слова". Со стороны графа на суд общественности ничего, кроме слов, так и не было представлено. И мы оказываемся в такой ситуации, когда в версии написания "Слова" в XVIII в. говорить о палеографии "Слова" абсолютно бессмысленно.
"Подделывателю пришлось бы быть не только высоко талантливым поэтом и блестящим
знатоком древнерусского языка и русской старины, но и искуснейшим каллиграфом-
текстологом, в совершенстве усвоившим приемы имитации древних рукописей и глубоко
проникшим во все тайны славяно-русской палеографии. А такого сочетания самых
разнообразных дарований у него не могло быть...
... Ведь если согласиться с теми, кто видит в «Слове» фальсификат, то придется в силу
элементарной логики считать поддельной и рукопись «Слова». Провалиться
фальсификатору рукописи было не мудрено даже в глазах современников, не искушенных,
благодаря невысокому уровню палеографических знаний эпохи, во всех тонкостях
древнерусского письма и т. п.
К о м м е н т а р и й. Уважаемый Н.М.Дылевский совершенно уверовал в свои представления о "фальсификате" графа А.И.Мусина-Пушкина, который он (граф) выставлял на показ в своём доме, что на Разгуляе в Москве. Прямо-таки любому человеку с улицы можно было зайти и посмотреть на диво дивное, а потом угоститься ещё чаем и т.п.
Что за фантазия...
Фрагмент 10 (стр.210-211): "В процессе доведения текста «Слова о полку Игореве» до читателя в издании 1800 г.
наметились следующие этапы. 1) А. И. Мусиным-Пушкиным и его двумя учеными
сотрудниками Н. Н. Бантышем-Каменским и А. Ф. Малиновским были подготовлены
текст первого издании и комментарии к нему.2) Мусиным-Пушкиным (при возможном
участии Болтина и Бантыша-Каменского) была сделана редакция текста «Слова» для
переписчика Екатерининской копии, отразившая одну из стадий работы над рукописью.
Тем же Н. Н. Бантышем-Каменским, возможно, были написаны и примечания к переводу
1795 г. 3) А. И. Мусиным-Пушкиным при содействии Н. Н. Бантыша-Каменского был сделан
и перевод к Екатерининской копии, переписанный писцом.
Минимум трехстепенность редакционной работы публикаторов «Слова» — доказанный факт
(в действительности были и другие промежуточные этапы — копия для кн. А. М. Белосельского
и др.). Кропотливая и упорная работа над текстом велась изо дня в день в течение ряда лет.
Все ее фазы и блуждания совсем естественны — дойти до цели прямым путем публикаторы
не могли, понадобилась большая предварительная работа. И она была проделана. Но ее
оправданность и необходимость можно принять только при условии, что найденная рукопись была подлинной или что в ее подлинность глубоко верил А. И. Мусин-Пушкин. А если это
было не так?"
К о м м е н т а р и й. Всё выше сказанное М.Н.Дылевский может соотносится только с версией написания "Слова" в XII в. Поэтому фраза уважаемого исследователя "доказанный факт" в версии написания поэмы в XVIII в. без оговорок работать не может, т.к. в этой версии история создания самого текста "Слова" требует самостоятельного рассмотрения. В научной литературе о графе А.И.Мусине-Пушкине высказывается только предположение о том, что граф привлекал к работе над "Словом" Н.Н. Бантыш-Каменского до 1795 года. А вот о взаимодействии И.Н.Болтина и Н.Н.Бынтыш-Каменского вообще ничего не известно. Тут уместнее было бы говорить о тесном сотрудничестве И.П.Елагина с А.И.Мусиным-Пушкиным и И.Н.Болтиным. Также небезынтересен и тот факт, что Н.М.Бантыш-Каменский учился вместе с о.Иолем Быковским в Киево-Могиляноской духовной Академии. В связи с этим стоит обратить вниамание и на то, что о. Иоиль преподавал в С-Петербурге (Шляхетный Кадетский корпус) в конце 1760-х, т.е. в то самое время, когда там учился будущий издатель "Слова". В о п р о с: были ли лично знакомы А.И.Мусин-Пушкин и о.Иоиль до того момента, когда о.Иоиля в 1786 г. перевели по службе из Чернигова в Ярославль - в родные места "первооткрывателя" поэмы и не по ходатайству ли А.И.Мусина-Пушкина этот перевод мог быть осуществлён? Любопытно отметить, что А.И.Мусин-Пушкин в 1775 г. явился в С-Петербург из заграничного путешествия с гр. Алексеем Орловым (он гонялся за самозванной кн.Таракановой) и тут же становится церемониммейстером при дворе императрицы Екатерины II. Видимо, А.И.Мусин-Пушкин помогал гр.Орлову в его весьма авантюрном плане по отлавливанию политической аферистки. И вот возникает следующий вопрос: а не мог ли А.И.Мусин-Пушкин в силу своих природных качеств (склонность управлять людьми) составить план по сбору команды для выполнения каких-либо творческих заданий (допустим, выпустить в свет книгу некоего Автора, о котором потом заставить говорить всю Россию - так было с Шекспиром в Англии)?
Фрагмент 11 (стр.211): "А если это было не так? Если рукопись и в самом деле была поддельной, неужели Мусин-
Пушкин, бывший главным вдохновителем ее опубликования, не догадывался об этом или не знал истину ее появления на свет? Мистификатор не мог не исходить из близких Мусину-
Пушкину кругов коллекционеров, любителей и ценителей русских достопамятностей и
славного прошлого своего отечества. Скептики близки к мысли, что им был, может быть,
сам Н. Н. Бантыш-Каменский. А с ним и в процессе редактирования и издания рукописи шел
рука об руку Мусин-Пушкин. Неужели истина и факт фальсификации — процесса самого по
себе чрезвычайно трудного, длительного и сложного — могли быть так законспирированы?
А круг сотрудников и разбирающихся в древностях людей, видевших список и посвященных
в трудности его дешифровки и истолкования — сотрудников начитанных и просвещенных,
неужели и он был вовлечен в сети заговора? Среди них был такой почтенный историк, как
Н. М. Карамзин, в «простоте душевной» даже сделавший выписки из рукописи."
К о м м е н т а р и й. В версии написания "Слова"в XVIII в. никакого ФАЛЬСИФИКАТА НЕ БЫЛО. Была лишь легенда о том, что где-то там, в Доме на Мойке в С-Петербурге (а потом на Разгуляе в Москве), в известном на всю Европу книгохранилище лежит древняя рукопись необычной поэмы неизвестного древнерусского автора. Н.М.Карамзин и Н.Н.Бантыш-Каменский могли привлекаться графом А.И.Мусиным-Пушкиным лишь в качестве популязаторов вновь "найденной" поэмы (люди подневольные и зависимые от благорасположения всесильного издателя "Слова"). И Н.М.Карамзин и Н.Н.Бантыш-Каменский могли работать только по тому письменному материалу, который мог предоставить им лично граф А.И.Мусин-Пушкин. Своё личное отношение к поэме "Слово о полку Игореве" Н.М.Карамзин выразил в своей публикации 1801 г. под названием "Пантеон Российской словесности". Здесь он поместил выполненную под его руководством гравюру - портрет Баяна, на котором изображён желторотый юнец, держащий дрожащими руками козлиную кефару. Перед внимательным читателем возникает скорее образ шута, а не древнерусского Барда.
Фрагмент 12 (стр.212): "Для чего понадобилось, предположим, Бантышу-Каменскому с Мусиным-Пушкиным (?)
затуманивать отдельные слова и выражения, давать (и даже изобретать?) резко
расходящиеся разночтения (фактические, орфографические и т. п.) в рукописи первого
издания и в Екатерининской копии, кстати сказать, остававшейся несколько десятков
лет погребенной в архиве Екатерины II? В конечном счете получалась какая-то
текстологическая головоломка, окутанная псевдонаучной тайной, в создании которой
Бантыш-Каменский (вероятный, по мнению А. Мазона, фальсификатор) с Мусиным-
Пушкиным обманывали и запутывали самих себя. Если же приписать все эти
тайнодействия одному Бантышу-Каменскому, как наиболее возможному, по догадкам
А. Мазона, мистификатору, то удивление перерастает в полнейшее недоумение."
К о м м е н т а р и й. 1. Уважаемый Н.М.Дылевский по началу рисует фантазийную картину, а потом заключает, что сообщники дошли до того в своих книжных блужданиях, что не заметили как стали "обманывать и запутывать самих себя". Н.М.Бантыш-Каменский сколько мог отнюкивался от всесильного графа и в сочинении никаких "затуманенных слов" принимать не мог. Сама же затуманенность некоторых фраз текста "Слова" может соотносится с традицией заговорных текстов, где присутствие принципиально не читаемых отрезков текста просто обязательно.
2. Екатерининская рукопись была опубликована П.П. Пекарским в 1864 г. Этот год публикации был выбран не случайно, т.к. в этом году в России отмечалось 300-летие В.Шекспира. Празднества проходили в Москве, и их подготовку проводил и осуществил всё тот же П.П.Пекарский. Только вот с обнаружением Екатерининской рукописи им было сделано всё так, что бы у обывателя сложилось впечатление случайности и непреднамеренности. Однако очевидно, что год публикации Екатерининской рукописи (1864) несёт в себе знаковую информацию о схожести таких литературных явлений как "Шекспир" и "Слово о полку Игореве".
3. А.Мазон высказывался по поводу "Слова" не мало. И многое из того, что по его инициативе попало в науку о "Слове" носит явно провокационный характер. Лично я к нему отношусь без доверия и как человеку, и как к исследователю "Слова". А.Мазон - отрицательный персонаж в науке о "Слове", но труд его по "Слову" необходимо опубликовать на русском языке ("врага надо знать в лицо").
4. Н.Н.Бантыш-Каменский и граф А.И.Мусин-Пушкинв в следственном Деле по "Слову" стоят по разные стороны баррикад.
Приложение: статья из Энциклопедии по "Слову" (СПб, 1999, т.I, стр.82 -83):
БАНТЫШ-КАМЕНСКИЙ Николай Николаевич (16(27).XII.1737, Нежин— 20.I.(1.II). 1814, Москва). Род. в семье молд. бояр, выехавших в 1711 из Молдавии в Россию вместе с господарем Дмитрием Кантемиром. Образование Б.-К. получил в нежинск. греч. школе. С 1745 до 1754 занимался в Киево-Могилянской академии, затем в моск. Славяно-греко-латинской академии. В 1755 после открытия Моск. ун-та слушал лекции по физике, математике, истории и франц. яз. В это же время перевел первый том «Истории России при Петре Великом» Вольтера.
Работая (с 1762) в моск. Архиве Коллегии иностр. дел, Б.-К. составил опись грамот новгород. и вел. князей, написал ряд исследований по истории России XVII—XVIII вв.
После переезда в 1798 в Москву А. И. Мусина-Пушкина, утратившего к этому времени своих петерб. соратников по изд. древнерус. памятников (И. Н. Болтин умер в 1792, И. П. Елагин — в 1794), знаменитый собиратель «российских древностей» обратился к содействию авторитетных моск. ученых. В первую очередь это относилось к Б.-К. и его молодому помощнику А. Ф. Малиновскому.
Бережное отношение к передаче текста памятника, исключительные познания в обл. палеографии древнерус. рукописей Б.-К. оказались необходимым для Мусина-Пушкина стимулом для обращения его в период подготовки изд. С. к помощи Б.-К.
Так как работа над примеч. к тексту С. в 1800 сравнительно с Екатерининской копией свелась в основном, как это показали А. В. Соловьев и Л. А. Дмитриев, к их редактированию, то главное внимание было уделено правке текста, которая продолжалась еще в корректуре. Мы не знаем предшествующих этапов участия Б.-К. в этом труде, но из слов издателя С., С. А. Селивановского, известно, что корректуру держали Б.-К. и Малиновский, а «граф Пушкин не имел права помарывать», т. е. править корректуру. Но можно думать, что какие-то разногласия по принципиальным вопросам передачи текста древнерус. памятника между владельцем рукописи и крупнейшим рус. археографом того времени все же остались. В рукописном библиогр. труде — своде титульных листов изд. церковной печати (ЦГАДА, ф. 182, № 793) и гражданской печати (там же, № 724) — Б.-К., воспроизведя титульный лист изд. С., на боковом поле написал: «Издание г(осподина) д(ействительного) т(айного) с(оветника) Мусина-Пушкина Алек(се)я» (там же, № 794, л. 96). Б.-К. не упомянул своего сотрудничества визд. С., в то время как в описании др. изд., перечисленных в этом библиогр. труде, он охотно сообщал, что рукопись «издана надв(орным) сов(етником) Николаем Бантышом-Каменским». В данном контексте любопытно отметить и полное умолчание об участии Б.-К. в изд. С. в «Словаре достопамятных людей Русской земли», составленном его сыном — Дмитрием Николаевичем Б.-К., подробно сообщившим о печатных и оставшихся в рукописном виде трудах своего отца.
Во время Отеч. войны 1812 Б.-К. спас все архивные материалы, отправив их из Москвы в сундуках на подводах сначала во Владимир, а затем в Нижний Новгород. Благодаря его неутомимой деятельности сохранились ценнейшие рукописные и печатные фонды Архива Коллегии иностр. дел.
Фрагмент 13 (стр.214): "Сопоставляя перевод Екатерининской копии 1795 г. с оригиналом и
переводом первого издания, А. В. Соловьев развенчивает редакторские
и лингвистические способности членов мусин-пушкинского кружка,
обнаруживает их посредственные знания в области отечественной истории.
Он открывает полную беспомощность авторов обоих переводов не в одном
месте. Украшенный по воле скептиков сомнительным ореолом опытного
мистификатора-текстолога, почтенный археограф, эллинист и латинист
Н. Н. Бантыш-Каменский путался и ошибался на каждом шагу. Несколько
увереннее чувствовал себя его молодой помощник и подчиненный по Архиву
— А. Ф. Малиновский. Но и он был далек от филологического совершенства.
И вот этому Бантышу-Каменскому приписывается, правда, отдаленно-
гипотетически, создание такого граничащего с филологической гениальностью
для XVIII в. предприятия, как подделка «Слова о полку Игореве»!? А он в
действительности часто не понимал самых простых вещей, появление которых
в тексте «Слова» скептики считают его делом."
К о м м е н т а р и й. Н.М.Бантыш-Каменский в версии написания "Слова" в XVIII в. не участник и не, тем более, соучастник в деле мистификации гениальной поэмы. Он - жертва, и подчинялся графу А.И.Мусину-Пушкину только по причине принуждения.
Так называемый "Перевод" поэмы как в Екатерининской рукописи, так и издании 1800 г. - это текст литературной Игры. Отсюда и толкование в Екатерининской рукописи словоформы "хръ сови" как "Херсоню". Здесь интересно то, что первая словоформа состоит из двух слагаемых. Если представить себе и вторую словоформу в виде двух слагаемых, то можно получить интересное словосочетание. В о п р о с: случайно ли в тексте "Перевода" возникло произвольное слово "Херсоню"? И что обозначает анаграмма "хръ", которому можно поставить в соответствие первое воображаемое слагаемое из "Херсоню"?
Фрагмент 14 (стр. 223): "Очень большое количество форм дательного падежа единственного числа
слов мужского рода на -ови (-еви) находим в южнорусском списке
«Повести временных лет» — Ипатьевском. Совершенно очевидно, что по
территориальному признаку и хронологии нахождение форм на -ови (-еви)
в тексте «Слова» полностью оправдывается. Ставим ударение и на
обстоятельстве, что ими насыщена Ипатьевская летопись, не бывшая в руках мусин-пушкинского кружка и не заподозренная даже скептиками."
К о м е н т а р и й. В бумагах Й.Добровского (ум. 1828 г.) обнаружены материалы из текстов Апостола 1307 г,, Ипатьевской летописи, "Задонщины" (список С). Эти данные опубликованы в книге А.А. Зализняка по "Слову" (М., 2004, стр.267). Эти материалы чешский учёный мог получить в 1792 г., когда был в доме А.И.Мусина-Пушкина, что на Мойке. Незнание Н.М.Дылевским этого факта и приводит его в очередной раз к очень поспешным выводам.
П р и л о ж е н и е: статья из Энциклопедии ро "Слову" (СПБ, 1995, т. II, стр.126-127):
ДОБРОВСКИЙ Йосеф (Dobrovský Josef; 17.VIII.1753, близ Раба в Венгрии — 6.I.1829, Брно) — один из основателей славяноведения, филолог, историк, деятель чеш. Просвещения. С 1763 учился в лат. школе в Немецком Броде, в 1768 на богословском ф-те Карлова ун-та в Праге. В 1776—87 был учителем детей графа Ностица, президента Чеш. губернаториума. В 1786 Д. определен вице-ректором Ген. семинарии в Градище (Оломоуц). В 1789—90 Д. — ректор этой семинарии. В 1792 отправлен Чеш. королевским Науч. об-вом в командировку с целью исследования яз. и лит-ры славян. Д. посетил Германию, Швецию, Финляндию, Петербург, Москву, Варшаву и Краков. Результаты поездки были кратко изложены в книге, опубл. в 1796 в Праге: «Litterarische Nachrichten von einer Reise nach Schweden und Russland». В 1793 Д. совершил путешествие по Венгрии, Австрии и сев. Италии.
Творч. деятельность Д. началась в 1770-е с пересмотра датировки древних евр. рукописей, хранившихся в Праге.
В нач. 1780-х Д. разработал методику описания и изучения древнечеш. и лат. средневековых рукописей и старопечатных чеш. изд.
К нач. 90-х Д. был одним из крупнейших исследователей истории славян, их яз. и лит-ры.
В сер. авг. 1792 Д. приехал в Петербург. Он занимался в Б-ке Петерб. АН, где сделал описание древнерус. рукописей и старопечатных книг, в б-ке Александро-Невского монастыря, в «Собрании российских древностей» обер-прокурора Синода А. И. Мусина-Пушкина, а также ознакомился с собранными в Синоде по указу Екатерины II от 11 авг. 1791 древними рукописями, привезенными из монастырей и церквей.
Имеются основания предполагать, что, находясь в Петербурге, Д. мог видеть в «Собрании российских древностей» Мусина-Пушкина рукопись С. Об этом как будто бы свидетельствует высказывание Д. о том, что «русские совершенно не поняли» С. Впервые Д. упомянул С. в альм. «Slavin» в 1806 в статье, посвящ. его полемике с А.-Л. Шлецером о различии древнерус. и церковнослав. яз. (Über die Altslavonische Sprache... S. 368—369). «Игорева песнь» фигурирует в рец. Д. на книгу Андрея Кайсарова о слав. мифологии, где перечислены древнерус. языч. боги, назв. в С.: Велес, Стрибог, Даждь-Бог, Хорс. В б-ке Д. сохранился экз. изд. С., напечатанного в 1 т. «Сочинений и переводов, издаваемых Российской Академией в 1805», который прислал ему в кон. 1809 А. С. Шишков. В книге имеются многочисл. поправки к тексту С., сделанные рукою Д. (Knihovna Národniho muzea v Praze. 76. D. 44).
Под руководством Д. были осуществлены самые ранние в Европе переводы С. на чеш. яз. (Й. Юнгманом, В. Ганкой, Й. Мюллером, С. Рожнаем).
В предисл. к этим переводам С. ученики Д. сообщили сведения о рукописи С., датировке (XV в.), об ошибках писцов С. Все эти данные ученики Д., никогда не бывавшие в России, могли узнать только от своего учителя.
Д. считал С. величайшим памятником древнерус. лит-ры. Он писал: «Поэма об Игоре, рядом с которой ничего нельзя поставить!».
В 1820 Д. был принят чл. Рос. Академии и ВОЛРС.
Фрагмент 15 (стр.233): "Как раз в переводе 1795 г. точно такая форма имперфекта — «помняшеть»
— во фразе «Помняшеть бо речь първыхъ временъ усобіцѣ» (3) была грубо
непонята и передана 3-м лицом множественного числа настоящего времени (!). В переводе 1795 г. эта фраза выглядела так: «Мы помним, что в древности
когда хотели какое сражение описать, то изображали оное пусканием 10
соколов на стадо лебедей». Грубая ошибка была допущена и Малиновским
в издании 1800 г., передавшим разбираемое место: «Понятно нам по древним
преданиям, что поведая о каком-либо сражении, применяли оное к десяти
соколам...» и т. п.157 Оба переводчика одинаково не смогли понять имперфекта
«помняшеть», не поняли они и того, что он относится к «Бояну». Где ж тут
говорить о тонком понимании имперфектов с надставочным -ть сочинителем
«Слова» и их имитации!"
К о м м е н т а р и й. Екатерининская рукопись "Слова" называется так по той самой причине, что была преподнесена Екатерине II (не позднее 1795 г.). При чтении текста "Перевода" из той рукописи царствующая императрица должна была бы найти такую фразу:
.............................................. МЫ помним... ..................................
Могла ли Екатерина II подумать, что эта фраза обращена именно к ней, узурпирующей власть? А сколько за время долгого царствования было попыток скинуть её с престола?
Фрагмент 16 (стр.242-243): "Так как союз «а» с соединительным значением встречался еще в XVI в., то оно не
должно было удивить переписчика в концовке «Слова» —
.............. «Княземъ слава, а дружинѣ! Аминь», .......
поскольку дошедший до нас список относился именно к этому времени. Для конца XVIII в.
подобное употребление союза «а» было совершенно необычно и непонятно, и
предполагаемому фальсификатору вряд ли пришло бы в голову воспользоваться таким
редким его значением, к тому же более чем вероятно ему неизвестным. Предполагаемому
поддельщику нужно было самому твердо увериться в реальности и историчности этой
редкой функции союза «а», для того чтобы воспользоваться ею для своих целей. Союз «а»
в необычной и странной для конца XVIII столетия синтаксической функции мог только
привлечь к себе критическое внимание скептиков и навлечь на себя нежелательные подозрения. Нет, мы основательно сомневаемся в столь тонких познаниях человека
конца XVIII столетия насчет функций союза «а» в древнерусском языке. Сомневаемся и в том,
что необходимая при всякой фальсификации осторожность не удержала поддельщика от
соблазна и риска введением необычных значений слов увеличить число сомнительных мест
рукописи. Благоразумнее и безопаснее было употребить союз с обычным и известным
значением вместо малопонятного соединительного «а»."
К о м м е н т а р и й. В издании "Слова" 1800 г. читаем:
................................Княземъ слава, а дружинЕ Аминь. ....................................
Как видно, в исходном тексте нет ни точки, ни восклицательного знака, и союз "а" выполняет разделительную функцию. Смысл же исходной фразы предельно ясен:
Князьям слава, а дружине погибель. Или: Лес рубят- щеки летят.
Уважаемый Н.М.Дылевский уж очень увлёкся разработкой версии написания "Слова" в XII в., что не смог заметить того, что уже оказался в логике версии написания поэмы в XVIII в. И в итоге мы имеем набор нелепых положений, которые оглупляют столь ненавистную сообществу советских учёных версию.
Фрагмент 17 (стр. 252): "Большинство ориентализмов «Слова о полку Игореве» можно отнести к языку Киевской
Руси, так как они известны и другим памятникам древней русской письменности. Но
несколько восточных слов в его тексте пока нигде не найдены и принадлежат только ему.
Однако главная сила ориентализмов «Слова» не в уникальности нескольких из них, а в
их общей архаичности. Архаичность формы — главное доказательство их аутентичности."
К о м м е н т а р и й. В этом логическом высказывании Н.М.Дылевский доказывает древность "ориентализмов" "Слова" через понятие "архаичность формы", которую сам и определяет как уже нечто доказанное. В итоге Н.М.Дылевский оказывается в порочном логическом круге: "архаичность формы" и сами"ориентализмы" поэмы оспариваются вместе взятые.
Фрагмент 18 (стр.252): "Специалистов же, напротив, удивляет то, что ориентализмы хронологически восходят
к эпохе появления «Слова», т. е. к XII в. Все без исключения востоковеды, занимавшиеся
тюркизмами «Слова», единодушно сходятся во мнении, что так подделать их в конце XVIII
столетия, при тогдашнем низком уровне ориенталистики вообще, было совершенно
невозможно."
К о м м е н т а р и й. В книге "История спора о подлинности Слова о полку Игореве" (М., 2010, стр. 559) приводится следующий материал. Из выступления А.А.Зимина:
"Кока Александровна Антонова также пишет: "Мне известно, что покойный член-корреспондент
Академии наук Е.Э.Бертельс начал изучать восточные элементы "Слова". Он пришёл к выводу,
что язык "Слова" настолько разнохарактерный, разновременный, что его невозможно отнести
к какой-нибудь определённой эпохе". Е.Э.Бертельс склонялся к тому, что считать ориентализмы "Слова" безнадёжно испорченными
или просто фальсифицированными. О том же мне лично говорил его сын А.Е.Бертельс. Надо
пожелать, чтобы эта работа была издана".
Как видно, даже в советское время были учёные-тюркологи, чьё мнение принципиально расходится с тем, что пытается сообщить широкому читателю Н.М.Дылевский. Только стоит добавить: работа Е.Э.Бертельса до сих пор не была издана. Вопрос: почему?
Фрагмент 19 (стр.254): "Мы имеем основание считать, что приведенные нами лингвистические доказательства бесспорно говорят о том, что «Слово» — подлинный памятник древней русской письменности.
В результате всестороннего «микроскопического» и «макроскопического» анализа,
осуществлявшегося в течение ста шестидесяти лет объединенными усилиями лингвистов,
литературоведов и историков, «Слово о полку Игореве» поставлено на прочную историческую
основу. Попытки скептиков развенчать его как поздний фальсификат конца XVIII в. не удались. «Слово» — оригинальный памятник древнерусской литературы, а не продукт позднего
времени."
К о м е н т а р и й. Для уважаемого Н.М.Дылевского лингвистические доказательства древности "Слова" оттого выглядят бесспорно, что он версию написания "Слова" в XVIII в. представлял на суд читателя в весьма упрощённом и карикатурном виде. Доказательства несостоятельности крамольной версии в разбираемой работе Н.М.Дылевского так и не последовало. А заниматься оглуплением своих оппонентов не гоже.
П р и л о ж е н и е: статья из Энциклопедии по "Слову" (СПб, т.II? cтр.152-153):
ДЫЛЕВСКИЙ (ДИЛЕВСКИЙ) Николай Михайлович (род. 10(23).XI.1904, Чугуев, ныне Харьк. обл.) — филолог. Ок. ист.-филол. ф-т Софийск. ун-та (1930). С 1934 по 1972 преподавал в том же ун-те, проф. (с 1955). Автор многочисл. исследований по болг. и рус. яз. и истории лит-ры.
Д. много и плодотворно занимался С. Основная заслуга Д. в изучении С. заключается во всестороннем комм. и разъяснении целого ряда «темных мест» памятника, часто встречающихся в нем лексич. и стилистич. гапаксов, трудных для понимания слов и целых фрагментов. (...)
Отличит. чертами всех заметок Д. о С. являются исчерпывающий обзор историографии вопроса, комплексный подход к каждому «темному месту», когда для объяснения его привлекаются и словарные данные, и показания контекста, и ист. реалии, наконец, широкое использование инослав. языкового материала. Так, данные совр. болг. яз. позволяют Д. настаивать на том, что слово «връхъ» употребляется в С. как предлог, что в глаголе «каяти» («кають князя Игоря») скрывается оттенок сожаления (ср. болг. диалектное «каене» — «оплакивание умерших»), что «полозіе» означает «змея», как думал еще В. И. Даль (ср. болг. диалектное «плаз» — «название крупной змеи»). Главное же в подходе Д. к С. — бережноеотношение к тексту памятника; требование с осторожностью вносить каждое изменение выдвигается Д. и в ответе на вопрос к IV Междунар. съезду славистов, и в итоговой статье «„Слово о полку Игореве“ — состояние и некоторые задачи общего и текстологического изучения», в которой предлагается создать канонизир. вариант перевода и тем положить предел произвольным интерпретациям.
Д. не ограничивается истолкованием отдельных слов и словосочетаний С.; в его трудах можно найти также характеристику грамматич. системы древней поэмы, анализ летописных повестей об Игоревом походе (Д. склоняется к мысли, что С. оказало влияние на рассказ Ипат. лет.) (....)
Много сделал Д. для упрочения аутентичности С., шаг за шагом опровергая аргументыскептиков. Д. немало способствовал популярности С. в Болгарии, рецензируя посвящ. ему труды, откликаясь на юбилейные даты. Ученый принял деятельное участие и в юбилейном изд. 1954, в котором помимо подробнейших комм. ему принадлежит обзорная статья, рассказывающая историю открытия С., сообщающая об ист. основе С., его сюжете, худ. особенностях, затрагивающая проблему авторства. Поэма занимает заслуж. место в сб. древнерус. текстов, составл. Д. совм. с Й. Й. Еленским и предназнач. для практич. занятий по ист. грамматике.
_________________________________________________________________________________
"""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""" Н. М. Дылевский (София). "Вежи ся половецкии подвизашася" в "Слове о полку Игореве".
...................................... (в кн.: ТОДРЛ, Т.XV, 19 ) ..............................................
Фрагмент 1 (стр.37): "В общепринятом в настоящее время чтении выражение «вежи ся по
ловецкий подвизашася» в описании бегства Игоря из половецкого плена
в «Слове о полку Игореве» обычно передается: «вежи половецкие задви
гались». Примерно так же было переведено это выражение и в первом
издании «Слова» (1800): «двинулись заставы Половецкия».
К о м м е н т а р и й. Лингвист Н.М.Дылевский, анализируя фразу из "Слова" «вежи ся половецкий подвизашася», ничего не говорит по вопросу об энклитиках воообще и о наличии в ней двойного "ся", в частности. В о п р о с: почему до выхода книги А.А.Зализняка по "Слову" в 2004 г. о системе энклитик анализируемого текста никто ничего не знал?
Фрагмент 2 (стр.37-38): "Более широкий контекст, в котором помещено наше выражение, в пер
вом издании «Слова» (1800 г.), при всех своих недостатках являющемся
все же наиболее автентичным, передан так: «Комонь въ полуночи. Овлуръ-
свисну за рЕкою; велить Князю разумЕти. Князю Игорю не быть: кликну
стукну земля; въшум трава. Вежи ся Половецкіи подвизашася; а Игорь
Князь поскочи горностаем къ тростію, и б лымъ гоголемъ на воду.
А в переводе: «К полуночи приготовлен конь. Овлур свиснул за рекою,
чтоб Князь догадался. Князю Игорю тамо не быть. Застонала земля,
зашумела трава; двинулись заставы Половецкия, а Игорь Князь горно
стаем побежал к тростнику, и белым гоголем пустился по воде».
В академическом издании «Слова» (1950 г.) тот же пассаж дан в таком?
виде (в переводе Д. С. Лихачева):
Комонь въ полуночи Овлуръ свиснулъ за рЕкою;
велить князю разумЕти:
князю Игорю не бытьі
Кликну,
стукну земля,
въшумЕ трава,
вежи ся половецкий подвизашася.
А Игорь князь поскочи
горностаем къ тростию,
и бЕлымъ гоголемъ на воду».
К о м м е н т а р и й. Итак, Н.М.Дылевский исходит из того, что контекст, содержащий в себе именно фразу «вежи ся половецкий подвизашася», является "наиболее автетичным", или наиболее приближённым ко времени предполагаемого написания поэмы в XII в. Но А.А.Зализняк считает, что энклитика "ся" в постпозиции в текстах XII в. - это лингвистическое явление, присущее церковным, а не светским текстам. В нашем же случае мы имеем двойное "ся", которое соотносится именно с одним глаголом "подвизаша". А такое бывает только в более поздних текстах. А.А.Зализняк в [2007, издание второе, дополненное, стр.357] пишет:
"Дополнительной особенностью той же фразы из СПИ является так
называемое двойное "ся": помимо первого "ся", поставленного
по древнему правилу, после начального слова, здесь имеется ещё
и второе, лишнее "ся", поставленное по новому (позднему) правилу
непосредственно после глагола: "подвизашася". Такое "ся" изредка
встречается в рукописях - иногда просто как ошибка оригинала, но чаще
как результат поздней переписки: переписчик хотя и копировал древнее
препозитивное "ся", уже плохо понимал его роль и добавлял недостстающее ,
по его ощущению, "ся" после глагола. Именно этот второй тип происхождения
второго "ся" в рассматриваемой фразе предполагается в рамках версии
подлинности СПИ. Если же перед нами продукт имитации, то имитатор
обладал неимоверной чувствительностью к редкостям, поскольку данный
эффект встречается не чаще, чем один раз на несколько сот примеров с "ся",
причём в ранних рукописях его вообще почти никогда не бывает."
П р и м е ч а н и е. Если А.А.Зализняк читал статью Н.М.Дылевского, то он был бы обязан поправить ошибочное суждение коллеги-лингвиста о принадлежности контекста с фразой «вежи ся половецкий подвизашася»", как наиболее автентичным", ко времени XIIв. Но А.А.Зализняк этого не сделал. В о п р о с: читал ли А.А.Зализняк статью Н.М.Дылевского с ошибочным суждением?
Фрагмент 3 (стр.38-39): "Из всего сказанного становится совершенно очевидно, что наличие
словосочетания «зла подвизайся» в древнерусском языке обязывает по-
новому всмотреться и вслушаться в анализируемое место «Слова о полку
Игореве». Но в то же время надо сказать, что для окончательного
раскрытия семантики выражения «вежи ся половецкий подвизашася»
уяснения значения одного словосочетания «зла подвизайся» далеко не
достаточно. Раскрытию его содержания должен предшествовать тщатель-
ный анализ предыдущих и последующих звеньев всего пассажа в целом,
так как всякое слово и словосочетание получает свое подлинное значение
только в рамках контекста, более или менее широкого. К сожалению,
А. Югов не делает этого. Выражение «вежи ся половецкий подвизашася»
он рассматривает изолированно, в самом себе, в полном отрыве от той
словесной среды, в которой оно употреблено. Мы же считаем, что к убеди
тельным выводам в конечном счете может привести только обстоятельный
разбор всего пассажа, изображающего отдельные моменты бегства Игоря.
Понимание нашего выражения находится в тесной зависимости от чтения
предшествующих и последующих предложений. А такой пересмотр отдель
ных смысловых звеньев широкого контекста приводит нас к совершенно
иным, нежели у А. Югова, заключениям."
К о м м е н т а р и й. Уважаемый Н.М.Дылевский, когда приводит фразу "зла подвизайся", говорит о подборе ключей к Загадкам в тексте "Слова"; это - процесс долгий и не для одного поколения учёных. Так Н.М.Дылевский поясняет:
"А. Югов не обратил внимания на то, что в найденном им примере глагол
«подвизайся», что очень существенно, имеет переносное значение.
В переносном значении встречается этот глагол и в «Материалах для словаря
древнерусского языка по письменным памятникам» И И. Срезневского: домогаться,
добиваться, трудиться, подвизаться и т. д. (т. II, СПб., 1902, стлб. 1034). Только
в одном примере глагол «подвищися» — «подвижеся» имеет буквальное значение
(но не с отделительным, аблятивным оттенком, что подчеркиваем особо):
«Аби» подвижеся рака о себ » Иак. Бор. Гл. 147 (Чтен.), т. е. сдвинулась (сама
собою) с места (там же, стлб. 1035). Значит, в примере И. И. Срезневского основной
оттенок действия глагола «подвищися» сохраняется в выражении «вежи ся половецкий
подвизашася» — задвигались.
Совершенно очевидно, что в изречении «Зла подвизайся»
глагол «подвизатися» с аблятивным значением (беги от чего-либо, здесь — от зла)
совсем не тождествен глаголу в словосочетании «подвижеся рака», как не тождествен
глагол «подвижеся» в «подвижеся рака», «подвизашася» в выражении «вежи ся. . . под
визашася» в аблятивном значении, которое ему хочет приписать А. Югов. Указанное
обстоятельство подмечено и Л. А. Булаховским в статье «„Слово о полку Игореве" как
памятник древнерусского языка» («Слово», 1950, стр. 150). Примеры, на которые мы
сослались выше, свидетельствуют о том, что в древнерусском языке глагол «подвиза
тися»—-«подвищися» мог иметь аблятивное значение только в случае его употребления
в переносном смысле. Кроме того, надо поставить вопрос — в какой степени глагол
«подвизатися»—«подвищися» был присущ восточнославянскому языку именно в пере
носном значении и не является ли он, как и вое изречение, церковнославянизмом? Если
он церковнославянизм, то его доказующая роль в нашем случае ~ значительной степени обессиливается."
Как видно,в разгадывании "Слова" многое зависит от того, с каким набором ключей исследователь подойдёт к тексту поэме. А она в версии её написания в XVIII в. в себя вбирает: мистическую традицию западной литературы, Библейскую традицию, традицию христианского богослужения (песнопения), магический ритуал (заговорный текст), архитектуру и др.
