Погода: 2 °C
28.03−5...6пасмурно, без осадков
29.031...3пасмурно, небольшой снег
  • Время бежит быстро, что-то меняется, что-то неизменно и скрепно, но вот женщины у нас хорошо поднялись в своих правах. Уж не знаю хорошо это или плохо, надолго, навсегда или пока петух не клюнул, н забывать от чего ушли, наверное, было бы не правильно.

  • "XVIII век, век русских императриц. Их именами названо несколько городов (Екатеринбург, Екатериноград, Екатеринодар, Екатеринослав, Елисаветполь). Сёлам почти не принято было давать названий от женских имён — ни царских, ни крестьянских. Среди святых, чтимых православной церковью, женщин несравненно меньше, чем мужчин. Видно, мужчины решали: кому быть святым, а кому — грешным. В редкости женских названий деревень, может быть, сказалось отношение к женщине в России. Крестьянку не допускали до управления сельской общиной. Она не имела своей доли в общинной собственности и права на земельный надел. В любом правиле есть исключения. И на Руси были свои жанны-дарк — от полководца-княгини Ольги до знаменитой в прошлом предводительницы разбойничьей шайки Дуньки Казанской, державшей в страхе Волгу. Была дочь киевскою князя Анна Ярославна, ставшая королевой Франции и правившая после смерти мужа. Была жестокая царица Софья, старшая сестра Петра I. Была Ефросиния Полоцкая, больше известная как Ярославна, жена князя Игоря (в «Слове о полку Игореве»), и сотни, тысячи других известных в средневековой Руси и в России женщин. Но в повседневной крестьянской жизни, в дошедших до нас пословицах и поговорках, в памятниках фольклора женщины занимали подчинённое место. «У нас на Руси существует и по сие время у суеверов поверье, что если встретятся: поп, монахиня, монах, женщина, девица, свинья, или лысая лошадь, то в предпринятом пути успеха не будет»469.

    Даже такое отношение к женщине в крестьянской Европейской России можно считать идеальным в сравнении с тем, что было в Сибири в XVII веке."©

  • Сибирь покоряли отчаянные головы, казаки. Они тесно соседствовали на Дону с турками, татарами и восприняли их грубые обычаи того времени. В Сибири среди казаков было распространено многожёнство. На своих «гражданских» жён они смотрели как на имущество, покупали, продавали и закладывали их на время, когда находили это нужным. Если по истечении срока казаки не выкупали женщин у пользовавшихся их услугами, заимодавцы могли оставить их себе, выдать замуж за другого или продать. Казаки помногу ездили из Сибири в Москву и обратно. Возвращаясь на восток, по дороге подговаривали молодых женщин и девушек ехать вместе, обещая жениться или найти хороших мужей. Так они привозили в Сибирь целые партии в 50 и больше девушек и женщин, большинство из которых оказывались обманутыми и проданными как рабыни

    «На женщину казак смотрит как на орудие своего благосостояния: девке только позволяет гулять, бабу же заставляет с молодости и до глубокой старости работать для себя и смотрит на женщину с восточным требованием покорности и труда».

    Такое стало возможным и потому, что молодое поколение русских в Сибири с трудом находило себе жён.

    При покорении сибирских земель и народов ценной военной добычей казаков считались женщины и девушки, переходивших потом из рук в руки — в точности как в архаических эпосах о военных набегах для похищения женщин. Невероятно: архаика — и события четырехсотлетней давности (или близости)! Всего двенадцать-тринадцать поколений назад в русских первопроходцах страсти мифических героев античности бурлили, как неперебродившее вино. Гомер с его отношением к женщине — и тот кажется современней покорителей Сибири. Сохранилось предание, что известный казак-первопроходец — и, по совместительству, головорез — Семён Дежнёв на Камчатке отбил у коряков Якутскую бабу, захваченную Федотом Алексеевым и сопровождавшую Алексеева в его походах. То ли Федот бросил её, то ли она осталась в одиночестве после гибели отряда своего «мужа» — неизвестно. Мы не знаем, долго ли её удерживал возле себя Дежнёв и что потом с ней стало471. Как женились казаки на аборигенах — тоже описано у С. Крашенинникова: «Из острожков покорённых силою брали они довольное число в полон женского полу и малолетных, которых разделяя по себе владели ими как холопами. Оные холопы должны были стараться о всём потребном к содержанию, а они как господа довольствовались готовым, ни за какие труды не принимаясь. Для присмотру за холопами употребляли они наложниц своих из числа же холопей, на которых они по прижитии детей по большей части и женивались. А которые желали чрез супружество свойство иметь с вольными Камчадалами, те давали им на себя записи, что они по прибытии священника дочерей их за себя возмут. Таким образом, случалось, что у казака крестины невесты, свадьба, молитва и крестины детей отправлялись вместе...»

  • Не всех сибирских конкистадоров могла устроить жена, сосватанная среди аборигенов. Выручала верховная власть. Царским указом от 21 сентября 1630 года дворянину Григорию Шестакову поручили в Вологде, Тотьме, Устюге и Соли Вычегодской «...прибрать служилым людем и пашенным крестьянам на женитьбу 150 человек жонок и девок» для Енисейского острога473. О дальнейшей судьбе необычайного сватовства неизвестно. Недостаток невест для покорителей Сибири долго сдерживал её освоение и беспокоил российскую власть. Много позже тех событий власть приказывала пашенным крестьянам выдавать своих дочерей замуж за ссыльных, приохочивала сибиряков к выдаче своих дочерей за варнаков. Выдавшему дочь или племянницу за поселенца обещалось сто пятьдесят рублей, а каждой сибирячке, решившейся на брак со ссыльным — пятьдесят рублей. Невест всё равно не хватало. В правительственном указе от 11 февраля 1825 года местным властям было велено покупать детей женского пола у инородцев для уменьшения дефицита невест474.

    Забудем, что живём в XXI веке и поглядим на прошлое глазами современников Григория Шестакова начала XVII столетия и XIX. Тех «мужчин-вербовщиков» частью оправдывает то, что женщина смотрела на происходящее с ней как на естественное и закономерное явление. Ничего другого она не ждала и покорно сносила поворотное событие в своей жизни. Доказать это утверждение не просто. Социологических опросов тех женщин не проводили. Есть рассуждения историков, относящиеся к другому времени и другим событиям. Быть может, исторические сравнения нас не убедят, но задуматься — заставят.

  • В IV—III тысячелетиях до н. э. примитивное оружие не позволяло во время войн брать пленных и использовать их как рабов. Дать мужчине-рабу лопату или мотыгу — значит вооружить его. Тогда пришлось бы ставить сторожами возле каждого раба несколько воинов. Потому, судя по шумерским изображениям, взяв город, пленников-мужчин тут же убивали, детей умерщвляли. Девушек и молодых женщин победители делили меж собой как рабынь-наложниц и работниц. Те относились к этому, как к правильному и естественному порядку (об этом известно из позднейших источников). Ведь в случае своей победы их мужчины поступили бы с побеждёнными точно так475. Многое из происходившего с женщиной в глубочайшей древности Сибирь повторила у себя во второй половине И тысячелетия, превзойдя древность жестокостью. После взятий очередных городов войском Емельяна Пугачёва лагерь бунтовщиков был полон жён и дочерей казнённых защитников гарнизона, офицеров. Женщин и девушек победители делили меж собой как трофеи. То и дело их казнили, окрестные овраги заваливались непогребенными женскими телами

  • На первых порах Сибирь покорялась военной, мужской силой. И заселялась Сибирь, прежде всего, мужчинами. Об участии женщин в культурном освоении новых земель не могло быть и речи. И позже участие женщин было невелико даже в переносе эпического фольклора за Урал. Несли с собой в Сибирь и сохраняли на новой родине былины, сказки на былинной основе, исторические песни, в основном, мужчины. Исследователи фольклора почти не находили в Сибири любимых женщинами классических баллад с характерными распевами477. Нельзя равнять отношения между мужчиной и женщиной в быту и на людях в старой сибирской деревне с деталями сибирских былин и сказаний. И всё-таки «дыма без огня не бывает». Например, в бою с бабой Горынищем Добрыня «...стал слевать бабу по щеке, пинал бабу под гузно, стала баба пятитьца... Убил он её. Схватил “цинбалище” — вострый нож, взрезал ей груди...» и пр.478 Кровь текла рекой по многим сибирским сказаниям. В балладе о девушке, выигравшей в кости три корабля у добра молодца, тому «...за беду стало,/ За великую досаду показалося./ Он скакал скоро на резвы ноги/И бил-тο красную девицу по белому лицу./ Из белого лица кровь пробрызнула/ И из ясных очей слёзы покатилися.. ,»479. В других историях то купец по наущению чёрта посылает своего сына убить свою же родную дочь480. То молодая жена хочет сжить со свету золовку — сестру своего мужа — и не находит ничего лучше, как зарезать собственного сына, «.. .а потом обсказала мужу, будто это сделала его сестра. Брат тут же поверил; потому, думал, что мать не станет убивать своё дитё. Разгневался брат на сестру и думает, что с нею сделать. Жена и говорит: “Стоит она лютой смерти. Вези её в лес, руки, ноги отруби да брось там”»481. Бывает, до крови дело в сказках не доходит. Мужу или зятю довольно того, что они впрягают жён и тёщ в телегу и едут, посвистывая

  • Чем виновата жена в сказках, былинах?—А как иначе, она ж не мужчина! У неё всё не так, даже физиология (чего уж боле?). Жизнь женщины распадается на резко очерченные циклы, связанные со способностью к деторождению. У мужчины жизнь ровней, без таких перепадов. Несравненней постыдность женского греха: чего стоила свадебная проверка невесты на чистоту. У воспитания женщины была одна цель — замужество, без права выбора. А мужчина мог выбирать. Женский мир ужимался до размеров дома, до плача в Путивле на городской стене. Мужской мир безграничней. Архаическое недоверие мужа к жене и жены к нему хотя бы оттого, что женились-тο не на своих, а на представителях чужого роду-племени. Жену брали на стороне, в чужой деревне и ещё дальше. Сваты в русской песне наезжали едва ли не как враги со стороны поля половецкого полонить невесту: матушка, матушка что во поле пыльно? В сказках жену находили даже и не среди людей: как лягушку-царевну на болоте, а мужа — в образе животного или многоголового чудища (сказки Афанасьева494 и сказка С. Т. Аксакова «Аленький цветочек», слышанная писателем в детстве от дворовых и позже воссозданная им). Былинный герой Михайло Потык поехал искать себе жену так и вовсе во Орду, в землю да он неверную495. За былинной невестой на Русь мог явиться Идолище из славной Земли было Турецкоей496. Случалось, за русской невестой жених являлся даже не из земли неверной, а невообразимо откуда-то из-за моря и потому звали его Карла Черномор. Жена по былинной традиции могла быть предметом зависти, но только не гордости. В Киеве на пиру у князя Владимира «...богатой-де хвастат золотой казной,/ Сильней да хвастат в поле выслугой,/ Умный-от хвастат отцем-матерью,/ Глупенький хвастат молодой женой (выделено мною. —Л.Ф.)»497. Потому из былин часто не видно: женат ли умный герой (он на этот счёт помалкивает).

  • Уравнять простолюдинов женщину с мужчиной в России могли только два обстоятельства: большие деньги женщины (её личная собственность, наследство) и нетрезвость. Деньги — вещь редкая, второе доступней. Иностранцев поражал пьяный разгул в российские праздники. В Пасху женщины «...не отличаются большим воздержанием сравнительно с мужчинами; обыкновенно они первые начинают безобразничать от неумеренного употребления водки, и почти на всех улицах можно встретить их, бледных, полунагих и бесстыжих»498.

    Отношение между мужчиной и женщиной в крестьянской переселенческой Сибири не было чем-то особенным, дремучим. Ещё жили традиции Домостроя, одного из самых главных памятников светской русской литературы и практическое руководство для повседневной жизни рубежа XVI—XVII веков и позже. Автор Домостроя — Сильвестр, сподвижник и духовный наставник царя Ивана IV, протопоп придворного Благовещенского собора в московском Кремле. Вот один из полезных советов Домостроя, чтобы в доме царил порядок: «...увидит муж, что у жены непорядок... <...> и не делает того, чему муж, или отец... учат, тогда плетью постегать, по вине смотря, а побить не перед людьми, наедине проучить...» Для мужей совет: «...за любую вину ни по уху, ни по глазам не бить, ни под сердце кулаком, ни пинком, ни посохом не колотить, ничем железным или деревянным не бить; кто в сердцах или с кручины так бьёт, многие беды от того бывают: слепота и глухота, и руку и ногу вывихнут и палец, могут быть и головные боли, и выпадение зубов, а у беременных женщин и поврежденье младенцам в утробе. Плетью же в наказании осторожно бить: и разумно и больно, и страшно и здорово, но лишь за большую вину, под сердитую руку, за великое и за страшное ослушание и нерадение, а в прочих случаях, рубашку задрав, плёткой тихонько побить, за руки держа и по вине смотря, да поучить...», — и дальше в том же духе499. Но это для мужей не простых, а зажиточных и образованных. Им нельзя превышать меру. А коли добрый молодец попроще, да проигрался в карты красной девице, да не муж ей и не родственник — то можно.

  • В 1786 году путешествовавший по России будущий венесуэльский генералиссимус Франсиско де Миранда возле бань, среди купавшихся москвичей в реке: ... «О Боже, видел там красивую девушку, у которой спина была в кровоподтёках и синяках от хозяйских (или мужниных?—Л.Ф.) палок или кнута...»500 Не то важно, что иностранца смутил обычай москвичей среди бела дня выбраться нагишом из бани в реку. Удивляет другое: Миранда пишет, что русская женщина не прятала следы рукоприкладства от купавшихся рядом. А те не замечали возле себя чего-то необыкновенного — побои и увечья были заурядным делом.

    Это в столице. Деревня и сто лет спустя не считала Домострой устаревшим. Суровые домашние правила для женщины были равнозначны её полному бесправию. Миранда подтверждает свидетельство англичанина Уильяма Кокса о бытующем обычае среди крестьян снохачестве: «...отец часто женит своего десятилетнего сына на восемнадцатилетней девушке и сожительствует с нею, пока сын ещё маленький, успевая сделать ей трёх или даже четырёх детей»501. Не поверим иностранцам — придётся верить соотечественникам. Крепостной девке Аннушке — встретилась А. Н. Радищеву в одной из деревень — было по виду лет двадцати, а, конечно, не более семнадцати. Её сватали за десятилетнего. Она не пошла: «...свекор сам с молодыми невестками спит, покуда сыновья вырастают. Мне для того-то не захотелось идти к нему в семью», — Аннушка на редкость решительна, скорей всего, не только из-за своего характера. Девка сама себе хозяйка — её отец умер, в доме мать и малая сестра. Аннушке самой за всех решать. И не бедна: «Батюшка нам оставил пять лошадей и три коровы. Есть и мелкого скота и птиц довольно»502. Тут есть за что постоять, можно иметь независимый характер даже девке (в пределах дозволенного для крепостной). Да если б средний крестьянин был таким же обеспеченным, если б народу было что терять — стал бы он баснословно покорным и долготерпеливым? Но это уже другая тема. Случай из XVIII века схож с историей в рассказе М. Горького 1895 года: отец женит полунездорового сына, чтобы затем жить с его женой, своей снохой. И в конце XIX века — по тону горьковского рассказа — такое насилие заурядно503. Этнографы говорят: снохачество не осуждалось односельчанами, на него глядели снисходительно. Редкие обращения потерпевшей в суд помогали мало

  • Есть неписаное правило: обыденные явления не заслуживают чести попасть в легенду, в сказание. Но как только обычное в прошлом всё реже напоминает о себе в жизни — оно переходит в фольклор, легенды и сказки. Оно не исчезает бесследно из памяти людей и становится эхом недавних нравов. И верно, в русских народных сказках конца XIX века, нередко — с будничными интонациями — всё ещё говорится о том, как «Жил мужик с бабой; у них была одна дочь. Отец приневолил дочь и стал с нею жить», — хотя её мать (а его жена) была тут же505.

    Если такое не было правилом, то и не было исключением. Простота мужских нравов соседствовала с непосредственностью женских. Де Кюстин вспоминает о случае, который не считался редким у русских крестьян, они — по его словам — плохо разбираются в семейных обязанностях. Русский вельможа рассказывал Кюстину, как отпустил своего крестьянина на заработки в Петербург. Спустя два года крестьянин получил отпуск, съездил к жене в родную деревню и через пару недель вернулся в Петербург.

    «— Ты доволен, что повидал семью? — спрашивает его хозяин,

    — Очень доволен, — простодушно отвечает работник. — Пока меня не было, жена родила мне ещё двоих дегей, и я был очень рад на них взглянуть»

  • Не только в деревне, не всё было по европейским меркам и в российских городах. И там в середине XIX столетия женщина из средних сословий была не слишком в чести или хотя бы заметна. Ещё меньше обращала на себя внимание женщина из низов. Иностранец по приезде в Россию замечал одну из особенностей Петербурга; «...число женщин, сравнительно с числом мужчин, здесь меньше, нежели в столицах других стран...»507 Мы не идеализируем европейский город с его детской проституцией, с ощущением безнадежности у женщин из низов по мере их старения. Там это было. Было оно и в российском городе. Но ведь и отличия были. Двадцатью годами позже маркиза де Кюстина другой французский путешественник заметил: в Петербурге «совсем не видно простых женщин (выделено мною. —Л.Ф.), то ли они живут в деревнях, в имениях хозяев, то ли занимаются домашними работами в городских домах своих господ. Те же, которых вдруг иногда увидишь издали, не отличаются ничем характерным. Завязанный под подбородком платок покрывает и обрамляет их голову, сомнительной чистоты ватное пальто из простой материи нейтрального цвета доходит до середины ноги, и из-под него видна ситцевая юбка с толстыми валенками в деревянных галошах. Они некрасивы, но вид у них грустный и нежный. Их бесцветные глаза не зажигает искра зависти при виде прекрасной, изящно одетой дамы, а кокетство, кажется, вовсе им незнакомо. Они принимают своё приниженное положение, чего у нас не сделает ни одна женщина, как бы низко ни было её место в жизни»508. А для парижанина второй половины XVIII века было естественно, что парижские женщины привыкли бывать в общественных местах и смешиваться с толпой мужчин509. Образованный человек своего времени, дворянин А. Т. Болотов вспоминал в мемуарах, как в 1759 году, будучи на военной службе, волей случая оказался поздним вечером в городском публичном зале Кёнигсберга на свадьбе у незнакомых людей. Туда свободно приходили люди «...всякого чина и состояния... кроме только самой подлости: есть тут мещане, есть хорошие ремесленники, есть духовные, есть и хорошие купцы со своими жёнами и дочерьми; а из молодых и сих танцующих мужчин есть множество... штудентов, и в том числе хороших дворянских детей». Как видим — вполне разнообразный состав публики. На вечере Болотова удивила непринуждённость и естественность поведения женщин, их свобода обращения даже с ним, незнакомым им человеком510. Для молодого дворянина, бывавшего в Петербурге, такая свобода российских женщин казалась невероятной.

  • Уже отгремели ассамблеи Петра I, и российские женщины высшего света забыли о домостроевских традициях, а городской люд еще не думал приобщаться к петровским порядкам. Тем более, до этого было далеко в русской сибирской деревне. И в верхах общества были свежи воспоминания о недавних манерах обращения с женщиной. Петру I мало было сослать свою первую жену в монастырь, её били кнутом. Есть свидетельства, что Пётр Великий на ассамблеях принуждал окружающих пить водку, даже придворных дам, пока все не напивались. А тех, кто не хотел пить, обзывал мошенниками и бил палкой, невзирая на то, мужчины это или женщины. Действительный тайный советник и личный секретарь Екатерины II Иван Иванович Бецкой рассказывал о Петре, как тот после извлечения водки из желудка умершею от пьянства заставлял дам пить эту водку. А свою императрицу заставил смотреть, как отрубают голову её фавориту Монсу. Это лишь к слову. Не из-за отношения к дамам Петра назвали Великим. Тут впору вспомнить слова H. М. Карамзина: «История не есть похвальное слово, и не представляет самых великих мужей совершенными»511, то есть, что было — то было. Здесь ни прибавить, ни убавить.

    Пётр не первый в России со своим особенным, ни на кого не похожим отношением к жене. Иван Грозный, надумав жениться на иностранке при живой жене, отправил посла в Англию оценить новую невесту. И дал наказ — коли там заметят, что царь женат — сказать, что царь женат на подданной, а потому вправе решать: жить с ней дальше или разводиться и жениться на другой512. Мужик — не царь, подданных не имел. Просто жене своей был хозяин.

  • Достоевский, вглядываясь в омуты русского быта, торопливо вписывал во вкривь и вкось перемаранные черновики: «Во всякой женщине есть нечто подчинённое и рабское, баранье и лакейское. Действует не рассудком, а влеченьем. Идёт за коноводом и непременно мужчиной. Рискует и жертвует жизнью не для великодушия и добродетели, а ради приказывающего мужчины. При этом остервенелая, бестиальная (хуже) жестокость, жесткость неслыханная, невозможная, тогда как и жестокий как зверь мужчина часто бывает великодушен хоть минутами. Рассудку мало, мяса много»

  • Россия менялась. Вводила у себя народное просвещение. Но женщины и в конце XIX века отставали от мужчин. В 1896 году по центральным губерниям Европейской России и в Западной Сибири в начальных училищах ведомства министерства народного просвещения девочек было не больше четверти количества всех учащихся. А в церковно-приходских школах девочек было меньше пятой части учеников520. В быту русская крестьянка много терпела от мужа, была батрачкой хозяину дома — будь она ему женой ли, сестрой, невесткой. Муж мог ничего не давать ей на покупку одежды. В конце XIX века русская баба одевалась на свой счёт, на сработанное самою. Мало того, она должна была одевать своего мужа и детей. Верно и то, что обычно это делалось только до поры, пока он с нею живёт. Муж изменил, сошёлся с другой. Первое, что баба делала — отказывалась одевать его. Независимость крестьянки проявлялась в том, что натканный лён с шерстяной пряжей и заработанное на стороне — продажей собранных грибов и ягод, чем-то ещё — поступало в её собственность. Да и то, пока был жив муж. Если он умирал, а детей мужского пола у бабы не оставалось, то и не получала долю семейного наследства. Главной её собственностью было принесённое к свадьбе приданое да накопленное на случай смерти: на гроб, на покров, на помин души

  • Пусть не покажется, что в старой деревне муж чуждался помочь жене. В семье болели друг за друга и, порой, весьма странно на наш просвещённый взгляд. Из глубокой древности дошёл славянский обряд участия мужа в таком женском деле, как роды. В конце XIX — начале XX веков во многих уголках России сохранялся древнейший, шедший от первобытных времён и забытый к XX веку в европейских странах, ритуал принятия мужем на себя части родовых мук для облегчения участи роженицы522. Когда роды затягивались, муж стонал и кричал возле лавки, на которой лежала жена. Либо с началом родов шёл в лес, бился с криком о деревья. Жена верила — это ей помогает. Случалось, муж забирался на печь или на крышу, повитуха привязывала нитку к его члену, давая другой конец нитки роженице: при каждой схватке та дёргала за нитку и по этому импровизированному «проволочному телеграфу» передавала свою боль страдающему вместе с ней супругу523. Но было и другое. Считалось: чем больше беременная работает, тем быстрей родит. А лишняя помощь ей во вред.

  • Многое в отношениях между мужчиной и женщиной ушло в прошлое. В нынешних ходячих мнениях о женщинах их считают вежливей мужчин, сдержанней в сквернословии. Зато принято считать женщин болтливыми, пристрастными к чрезмерным оценкам и пустословию524. Учёные заметили: на этих представлениях создаются образы, манеры поведения и язык женских персонажей в теле- и радиорекламах525. Публике нравятся рекламные образы сварливых жён возле уравновешенных немногословных мужей, легкомысленных женщин рядом с дальновидными мужчинами. Сегодня поменялась обстановка, обновились мотивы отношений между мужчинами и женщинами, способы проявления неприязни в семье. Но сама неприязнь и даже насилие в быту и в XXI веке массовы и разнообразны. Российские социологи уверены: каждые три из четырёх женщин в нашей стране подвержены насилию, хотя бы домашнему526. Значит, три четверти всех семей, три четверти и женщин, и мужчин в России несчастны. Несчастны и обороняющаяся, и нападающая сторона, и слабая, и сильная. И сама Россия оттого несчастна. Как велико несчастье, как долго продлится — ни один социолог не скажет. Вечный наш вопрос: кому живётся весело, вольготно на Руси? Говорят, Н.А. Некрасов знал ответ: пьяному.

  • Отношение к женщине в старой России и Европе многое скажет о различии двух миров, культур, религий. В Московии и в России не европейский культ Девы Марии, а Богоматери. Разница в оттенках европейского и российского: там — Дева, здесь —Матерь. Там — Прекрасная Дама, какая-нибудь Дульсинея Тобосская. Здесь — Богородица, которая не велит молиться за царя-ирода.

    О разнице отношений к женщине в религии Запада и России сказано много. Например, у декабриста M. С. Лунина: «Католическая вера как бы зримо воплощается в женщинах. Она завершает их врождённое изящество, возмещает их недостатки и украшает равно дурнушек и красавиц, подобно росе, украшающей все цветы. Католичку можно сразу узнать среди тысяч женщин по её осанке, речи, взгляду. Во всём существе её есть нечто сладостное и безмятежное, указующее на присутствие истины. ...она подобна тем посланникам небес, кои являлись на землю, чтобы открыть человеку его высокое предназначение. Только среди католичек мог Рафаэль найти прообраз мадонны»531. Сравнивая Европу с нами, ловишь себя на мысли: Россия — страна мужчин. Вероятно, несвободных — мог бы свободный человек уничижать другого?

    ©Фукс Л. П. Имена Несуществительные (исчезнувших поселений Западной Сибири); Новосиб. гос. архит.— худ. акад. — Новосибирск, 2014. — 452 с., CD

  • Распределение ролей в обществе по половому признаку зависит от уровня технологий и типа производства, культурных достижений, образования.
    Каких-то садистских установок не было, в том числе и в народной среде.

    Что выжило в борьбе, то и функционировало.

    И сейчас реалии устанавливаются путём борьбы.

    В хорошей забавной форме феминистские установки вплетены в сюжет романа Виктор Пелевина "Тайные виды на гору Фудзи".
    :улыб:

  • Намедни "Google признался в ущемлении прав мужчин. Выяснилось, что в 2018 году зарплаты женщин в компании были больше. Чтобы исправить несправедливость компания выделила $9,7 млн для 10 677 сотрудников в качестве компенсации."

Записей на странице:

Перейти в форум