Однако почему-то во Второй Мировой (да и вообще, начиная прям с самого 1918-го) такого не случилось.
Вообще в Мировые войны империи рушатся.
У Широкорада встречал оценку подготовки России к войне... Там, кстати, и "Илья Муромец" упоминается
Показать скрытый текстВступив в 1825 г. на престол, Николай I решил прикрыть западную границу империи, построив там ряд новых крепостей, которые в сочетании со старыми должны были образовать три линии обороны.
В первую линию вошли крепости, расположенные в Царстве Польском: Модлин, Варшава, Ивангород и Замостье. Все большие крепости Царства Польского во второй половине XIX века были связаны между собой шоссейными и железными дорогами. Кроме того, между крепостями была установлена телеграфная и телефонная (кабельная) связь.
Во вторую линию западных крепостей входили (с севера на юг): крепость II класса Динамюнде (с 1893 г. Усть-Двинск, в 1959 г. вошла в черту г. Рига), крепость II класса Ковно, крепость II класса Осовец и крепость I класса Брест-Литовск.
В тылу располагалась третья линия крепостей, главными из которых были Киев, Бобруйск и Динабург.
С помощью фирмы Круппа в России в 70-х – 80-х гг. XIX века была создана лучшая в мире осадная и крепостная артиллерия. Эти превосходные оценки не мое личное мнение. Три линии русских западных крепостей назвал сильнейшими в мире… Фридрих Энгельс, который занимался не только политикой, но и военным делом, и считался в последнем большим авторитетом. Кстати, он был большим русофобом, так что зря хвалить наши крепости он, думаю, не стал бы.
Но вот на престол вступает Николай II, и все работы по укреплению западных крепостей прекращаются. А между тем на Западе в области тяжелой артиллерии и фортификации происходит новая революция.
В 90-х гг. XIX века во всех развитых странах на вооружение принимаются длинноствольные пушки, стреляющие бездымным порохом. Кардинально меняется и вид станка, ствол откатывается не вместе со станком, а по оси канала, а энергия гасится гидравлическим тормозом отката, затем гидропневматический накатник возвращает ствол на место.
В начале ХХ века в Германии и Австро-Венгрии были изготовлены сотни сверхтяжелых сухопутных орудий калибра 240, 305, 380 и 420 мм. В Германии к 1914 г. была создана и запущена в серийное производство целая система минометов. Германские минометы, подобно классическим орудиям, были снабжены противооткатными системами. 17-см миномет стрелял 54-кг снарядом на дальность 768 м, а 25-см миномет – 97-кг снарядом на 563 м.
Тяжелых орудий не было только в России. Самое интересное, что проектов сверхмощных орудий было более чем достаточно. В 1904 г. в Порт-Артуре в инициативном порядке наши офицеры спроектировали несколько типов минометов. Десятки их были применены в боевых условиях и показали отличные результаты. Но 1 августа 1914 г. в русской армии не было ни одного миномета.
Забавно, что за неимением лучшего Военное министерство в апреле 1915 г. заказало пятьдесят 6-фунтовых медных мортирок Кегорна на деревянных станках и по 500 штук чугунных сферических гранат к ним. Заказ был выполнен Петроградским заводом Шкилина. (Барон Кегорн спроектировал свою мортиру в 1674 г.!)
В 1915–1916 гг. германские самолеты разбрасывали над расположением русских войск листовки с карикатурами, где деловитый кайзер мерил сантиметром калибр огромного 800-килограммового фугасного снаряда, а Николай II в той же позе мерил член Григория Распутина. Спору нет, тевтонский юмор грубоват, но, увы, все было правдой – к августу 1914 г. наша тяжелая сухопутная артиллерия не имела снарядов весом более 41 кг, то есть наши снаряды были в 20 раз меньше, чем германские.
Для защиты от тяжелых тротиловых снарядов крепости западноевропейских государств начиная с 90-х гг. XIX века оделись в бетон. В крепостях Франции, Германии, Австро-Венгрии, Бельгии и других стран были установлены многие сотни бронированных артиллерийских башен среднего и крупного калибра. Подбашенные помещения были защищены бетонными перекрытиями толщиной 3–4 метра.
В наших крепостях бетонные сооружения применялись редко. Орудия стояли открыто за земляными валами, почти как в Белогорской крепости, описанной Пушкиным в «Капитанской дочке».
С 1906 по 1913 г. царь несколько раз то приказывал разоружать крепости на западных границах, то начинал их укреплять. За годы правления Николая II осадная артиллерия пришла в столь ужасное состояние, что в 1910–1911 гг. она была… вообще упразднена. В 1911 г. великий князь Сергей Михайлович предложил царю план создания тяжелой артиллерии с началом в 1917 г. и концом в 1921 г.! Крепостную же артиллерию собирались перевооружить с орудий образцов 1838 г., 1867 г. и 1877 г. на современные орудия к 1931 г.
12 марта 1914 г. в бульварной газете «Биржевые ведомости» появилась хвастливая статья «Россия хочет мира, но готова к войне». В ней многие узнали стиль военного министра Сухомлинова. Однако это не была его личная инициатива. Министр предварительно показал статью Николаю II, тот одобрил и приказал напечатать в целях «конспирации» в частной газете. Однако солидные газеты отказались публиковать ее, вот и пришлось ограничиться «Биржевым вестником».
Современники и позднейшие историки издевались над бахвальством Сухомлинова. Но самое любопытное, что Россия действительно была готова к войне. Впервые в истории войн Россия имела полностью укомплектованную полевую артиллерию. Полевых пушек у нас было больше, чем у немцев: 7112 против 5500, да еще союзная Франция имела 4500 пушек. Армия мирного времени в России достигала 1360 тыс. человек, у Германии – 801 тыс., у Франции – 766 тыс.
Но Россия была готова к войне с… Наполеоном, а никак не с кайзером. В 1914–1915 гг. конные лавы и густые колонны наступающей пехоты стали анахронизмом. Дело решали пулеметы, траншейная (батальонная) артиллерия, а главное, крепости и тяжелая артиллерия.
Как уже говорилось, у Николая был шанс победить в мировой войне, если бы он вел ее, исходя из реальных соотношений сил и средств, а также не превращая своих солдат в «паровой каток», работающий на интересы союзников.
Кто мешал царю следовать по стопам отца, деда и прадеда – усиливать три линии крепостей, а главное, соединить эти крепости между собой? Замечу, что это не моя идея, она основана на опыте двух мировых войн. С 1900 г. ряд офицеров Главного Военно-инженерного управления (ГВИУ) предлагали построить такие укрепленные районы. Военное министерство с ними согласилось. Были разработаны рабочие чертежи укрепрайонов, но из-за бюрократических проволочек к 1 августа 1914 г. к строительству укреплений только приступили, да и то не везде.
Между тем Германия сама предоставила России образцы своих лучших тяжелых орудий. Их испытали на Главном артиллерийском полигоне и послали на… Хотя только один простаивавший без дела в 1907–1914 гг. Пермский завод мог изготовить сотни тяжелых орудий калибра 203–305 мм системы Круппа.
Наконец после Русско-японской войны Морское ведомство располагало сотнями устаревших пушек калибра 47-305 мм, как снятых с кораблей, отправленных на лом, так и хранившихся в арсеналах. Морвед неоднократно из разных побуждений пытался сбыть их Военному министерству, но получил отказ. Между тем эти пушки устарели лишь для морских сражений и могли еще десятилетиями служить в укрепрайонах.
Наконец можно было разоружить морскую крепость Владивосток. Ведь в случае войны с Германией на стороне Антанты нападение Японии на союзницу Англии было исключено. В береговых крепостях Балтийского и Черного морей имелось огромное количество устаревших тяжелых орудий, которые также могли быть переданы в укрепрайоны.
Наконец в 1909–1911 гг. были полностью разоружены две большие морские крепости – Либава и Керчь. Использовав сотни орудий этих крепостей, можно было соорудить огромный укрепрайон. Но, увы, пушки частично рассовали по другим береговым крепостям, а большую часть сдали на лом или складировали.
Пусть читателя не вводит в заблуждение термин «устаревшая пушка». Действительно, морские береговые и корабельные орудия, изготовленные до 1905 г., имели низкую скорострельность и малую дальность стрельбы – 8-15 км и соответственно были малоэффективны для действий по морским целям в 1914–1918 гг. Но в крепостях и укрепрайонах большая скорострельность и не требовалась. Снимаемые с вооружения флота в 1907–1914 гг. пушки были, без преувеличения, шедевром технической мысли по сравнению с рухлядью образца 1877 г., 1867 г. и 1838 г., которые состояли на вооружении в наших крепостях.
Расположив свои армии за тремя линиями крепостей, Россия могла стать той обезьяной, которая залезла на гору и с удовольствием наблюдала схватку тигров в долине[5]. А потом, когда «тигры» изрядно бы потрепали друг друга, Россия могла бы начать большую десантную операцию в Босфоре. Единственный для нас шанс взять Проливы мог возникнуть лишь в разгар войны.
А захватив Проливы – единственную, достойную России цель в войне, Николай II мог бы выступить и в роли миротворца, став посредником между воюющими державами. Даже если бы Антанта отказалась от переговоров и добилась капитуляции Германии, обессиленная Франция никогда не пошла бы на войну с Россией даже ради Константинополя.
Но, увы, все случилось наоборот. Французские и английские войска держались на линии укреплений между французскими крепостями (один Верден чего стоит) и были готовы драться до последнего солдата, естественно, русского и германского.
...
Об аферах наших промышленников можно написать несколько пухлых томов. Вот характерный пример. Как уже говорилось, наша армия к началу войны не имела орудий ближнего боя. Из патриотических побуждений наши предприниматели начали производство всевозможных примитивных минометов и бомбометов, представлявших опасность исключительно для собственной прислуги. Все это охотно покупалось тыловыми чинами Военного министерства, а на фронте их отказывались даже принимать. По данным того же Маниковского, к июлю 1916 г. на тыловых складах скопилось 2866 минометов, от которых отказались войска. Надо ли говорить, что среди них не было ни одного изготовленного на частном заводе.
Несколько слов стоит сказать и о нашем воздушном флоте. При создании отечественной авиации повторилась та же история, что и при строительстве паровых кораблей перед Крымской войной. Вместо того чтобы строить заводы, способные производить мощные паровые машины, их заказывали за рубежом. То, что сердце самолета – «пламенный мотор», не понимали ни «отец русской авиации» великий князь Александр Михайлович, ни наши генералы. В итоге к 1914 г. авиационные моторы изготовлялись в России лишь на двух маленьких частных заводиках. А в годы войны подавляющее большинство русских самолетов летало на маломощных импортных моторах.
В ходе войны ни количественно, ни качественно наша авиация не могла сравниться с германской. Если к началу войны русская военная авиация численно немного превосходила германскую (263 машины против 232), то в 1916 г. соотношение кардинально изменилось – 360 машин против 1604 у немцев.
Лучший русский истребитель С-16 имел полетный вес 676 кг, мотор «Гном» мощностью 80 л. с. позволял развивать максимальную скорость до 120 км/ч, вооружение состояло из одного пулемета.
Германский истребитель «Юнкерс J-2», созданный в 1916 г., имел полетный вес 1160 кг, максимальную скорость 205 км/ч, один пулемет. В следующем, 1917 г. был создан J-3, развивавший скорость 240 км/ч.
С-16 набирал высоту 3 км за 40 минут, а германский истребитель «Фоккер D-8» – 4 км за 11 минут.
Хваленый бомбардировщик «Илья Муромец» только последнего выпуска (1916 г.) имел взлетный вес 5500 кг, бомбовую нагрузку до 500 кг. Четыре мотора «Бедмор» мощностью по 160 л. с. каждый позволяли ему развивать максимальную скорость 137 км/ч. (У более ранних моделей скорость была от 80 до 120 км/ч.) Дальность полета составляла 540 км. Германский бомбардировщик «Linke-Hofmann R1» имел взлетный вес 12 300 кг, бомбовую нагрузку 8 т, четыре мотора «Даймлер» по 260 л. с., максимальную скорость 132 км/ч.
В 1917 г. германские ночные бомбардировщики стали совершать налеты на Лондон. Наши же авиаторы могли только мечтать о таких машинах. Несмотря на все усилия великого князя Александра Михайловича, превосходство в воздухе в течение всей войны было на стороне немцев.
Скрыть текст