Не отпуская кнопку звонка, я с привычным, но всё же трепетом, прислушиваюсь к реакции позади двери и с радостным облегчением улыбаюсь появившемуся в глубине квартиры еле слышному звуку знакомых шагов. Негромко, с улыбкой, я произношу – “раз” – и только затем убираю палец от кнопки.
В наступившей тишине на пару секунд потемневший глазок вновь светлеет и дверь, предварительно звякнув подозрительным металлом засова, открывается, обволакивая меня теплым полумраком, скрывавшимся за ней.
Махровый банный халат, влажные, а потому слегка потемневшие волосы и матовый блеск кожи. Запах свежевымытой женщины. Что может быть приятней ? Можете не отвечать, сам знаю, что ничего !
Я шепчу одними губами – “два”, и переступаю через порог, одной рукой прикрывая дверь, а второй, дотянувшись до полы халата, притягиваю её к себе. Она легко бьёт меня по руке и отстраняется вглубь коридора. Халат распахивается, под ним лишь тёмная полоска трусиков.
Вывернувшись из рукавов и оставив халат в качестве добычи она уходит в комнату, откуда раздаётся её недовольное – “Почему опять без звонка ? А вдруг бы он сегодня не дежурил ?”.
Я киваю сам себе - “три, четыре ” – и, скинув туфли, иду на её голос.
Халат я оставил висеть на двери в ванную, выдавшую мне в лицо порцию рассеивающегося тумана с запахом не то шампуня, не то пены для ванн, а скорее всего и того и другого, плюс запах из ещё пары-тройки других цветных бутылочек и баночек, затаившихся в глубине многочисленных полочек.
Она стоит возле окна. Свет вечерних фонарей, пройдя через полупрозрачный узор штор, покрыл её голое тело затейливой росписью. Я подхожу, откидываю в сторону всё ещё тяжёлые от воды волосы и целую её в шею. Руки в это время сами собой потянули вниз её плавки.
На этот раз удар более ощутим. “Забыл мой критический график ?” – недовольно спрашивает она, возвращая резинку трусиков на прежнее место.
Я бормочу – “пять, шесть, семь” – и разворачиваю её к себе. Её небольшая грудь упирается мне в рубашку.
“Если она снова натёрлась этим идиотским поддерживающим кремом, останутся пятна” – промелькнуло у меня в голове, но вслух я сказал – “Я скучал по тебе !”.
Она положила руки мне на плечи, отчего её грудь приподнялась выше, наверняка нарисовав пару полосок на синей ткани рубашки.
Я подумал – “Она всегда после ванны мажет руки каким-то сохраняющим кремом, теперь точно придётся сменить рубашку”, а в слух сказал - “Я хочу тебя !”.
Она улыбается и нежно толкает меня в грудь, отчего я оказываюсь на диване. Медленно опустившись на колени, она целует меня в губы, одновременно нашаривая молнию на брюках. Чтобы не думать о том, что делает крем с льняной тканью, я напеваю про себя – “восемь, девять, десять”.
Она справилась с молнией, и стягивает мне штаны вместе с трусами. Глухо стукнувшись о ковровое покрытие, из кармана выпал мобильник. Двумя руками расстегивая пуговицы на рубашке, языком она начинает ласкать мне член.
Я пробую продолжить счёт, но на “одиннадцать, двенадцать” сбиваюсь и, откинувшись на спинку дивана, закрываю глаза. Справившись со всеми восьмью пуговицами и распахнув рубашку, она, плавно поглаживая мне грудь и живот, опускает руки ниже. Невольно я открываю глаза и с удивлением в сумраке коридора вижу тёмный силуэт. От неожиданности я хватаю её за плечи. Она, очевидно поняв это по-своему, начинает ещё сильнее работать языком. Силуэт шевелится и в комнате загорается свет. Она, как всегда во время минета зажмурила глаза, потому ничего не заметив, продолжает ритмично двигать головой.
Её муж, побагровев лицом, медленно расстёгивает кобуру, щёлкает чем-то и молча направляет в нашу сторону пистолет. Я судорожно, до синяков, вцепляюсь ей в плечи.
Выстрела я не слышу, я лишь вижу яркую вспышку, больно резанувшую по глазам.
Скорее всего, он целил в меня, но я слишком сильно сжал ей плечи и она, выпустив член изо рта, удивлённо открывает глаза и приподнимается надо мной.
Пуля вошла ей в затылок, взметнув в разные стороны так и не высохшие волосы, прошла всю голову и вышла через левую глазницу, обдав меня волной кроваво-пенистой массы. Выбитый, но сохранивший округлую форму глаз влажным шлепком падает мне на грудь и медленно скатывается вниз по животу, застряв в паховых волосах. Склонив обезображенную выстрелом голову, она всем телом падает на меня и медленно сползает на пол. Её грудь при этом трёт мне по всё ещё возбуждённому члену и я, ничего не успев понять, кончаю. Сперма вырывается толчками, заливая мне живот, падая на пол, капая ей на спину.
За пару секунд до того как меня вывернуло наизнанку, я сквозь багровый туман в глазах вижу, как её посеревший муж сползает на пол, медленно вставляет ствол себе в рот и окрашивает стену позади себя вишнёвой кляксой.
Очнувшись, я с минуту не двигаюсь.
Потом, осторожно вытянув ногу, придавленную её телом, я приподнялся, стряхивая с груди свою рвоту смешанную с её кровью. Трясущимися руками натягиваю штаны и вытряхиваю из трусов полураздавленный глаз. Он шлёпается на лежащий на полу телефон. Сдерживая метнувшийся вверх желудок, я выхожу из комнаты, осторожно перешагнув через лежащего в дверях мужа.
Подходя к входной двери я машинально стягиваю всё ещё висящий там халат, наскоро вытираюсь и, взглянув в глазок, выхожу из квартиры.
Жильцы, увлечённые ходом следствия, которое ведёт Каменская на пару с Васильевой, никак не прореагировали на выстрелы. Вечер включённых телеэкранов. Слушая выстрелы из динамиков, не замечаешь выстрелы за дверью.
Выходя из подъезда, в темноте я за что-то запинаюсь, чертыхаюсь - “тринадцать”, и буквально выпадываю в тёмный город.
Медленно зайдя за угол дома, я ускоряюсь и быстрым шагом скрываюсь в темноте кварталов.
“Четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать”, считаю я мигающие вечерними огнями дома.
Огибая какую-то спортивную площадку, с примыкающими к ней гаражами, натыкаюсь на группу молодёжи. Человека четыре-пять, сгрудившись вокруг блистевших в сигаретном дыму бутылок, обсуждали первый учебный день.
Обходя их, я снова споткнулся и, пытаясь удержаться на ногах, зацепил плечом одного из них, рухнув в результате, подминая его под себя.
“Ни п.5себе, сказала я себе” – раздалось в темноте, и пока я поднимался, вокруг меня уже стояло несколько человек.
“Ты чё, п.5, в шары долбишься ?” – спросил меня кто-то, ударив сзади по плечу. Я обернулся, ещё не решив, бить оборзевшего от выпитого пива пацана или нет, и тут же получил удар бутылкой по голове. Круглое стекло в пьяной руке неловко скользнуло по костям черепа, вызвав приступ звенящей боли в голове и врезалось в ключицу.
Резко развернувшись, я ударил в горло рукой ближайшему, одновременно целя ногой в грудь тому, кто был с бутылкой. Он перелетел через скамейку, выронив бутылку, звякнувшую об какой-то невидимый на земле камень и разлетевшуюся на осколки. Пацаны замолчали.
Оттолкнув хрипевшего паренька, которому кулаком я достал-таки до кадыка, я шагнул в ночь. Неожиданно передо мной вырос ещё кто-то и дыхнув в лицо свежевыпитым пивом – “Получай, сука !”, как-то вяло ткнул в живот. Прямым ударом ноги я легко откинул его и, пошатнувшись от неожиданной слабости, остановился. Резко, до боли, сократился пресс. Рука нащупала что-то продолговатое, уходящее внутрь живота. В спину ударили ногой, и я упал. Пытаясь уберечь живот, падая, сумел вывернуться, неловко уткнувшись щекой в осколки стекла.
Вокруг всё стихло. Обхватив ручку ножа, я, как сумел, зажал рану. Надо мной кто-то мной наклонился. Пара рук быстро нырнула мне в карманы, ловко вычищая их содержимое, кто-то сдёрнул часы. Пнув меня напоследок, чья-то рука резко выдернула нож из раны.
Рассечённая брюшная аорта сразу же плеснула в живот с пол-литра крови. Из раны толчками начало сочиться, пробиваясь сквозь пальцы. Рубашка намокла.
Странное чувство – голова с каждой минутой слабеет, а в животе образуется чувство приятной тяжести, как после сытного обеда.
“Телефон… скорая помощь…”, вспомнил я и рука сама потянулась к карману.
“Те…ле…фон…”, угасающая память подбросила мне картинку с карим, полурасплющенным глазом, лежащим на клавиатуре телефона, возле левой ноги обнажённой женщины.
“Семнадцать”, мелькнула в голове неоновая цифра, и я начал проваливаться в темноту.
И вот что странно – за секунду до смерти я довольно явно увидел светящийся в темноте прямо передо мной карий глаз, который приободряюще мне подмигнул. Я хотел подмигнуть ему в ответ, закрыл глаза, а открыть их уже не хватило сил. Обидно, глаз мог посчитать меня невежливым, но это ведь не так…
(c) Коровьев.
2.09.2003.
В наступившей тишине на пару секунд потемневший глазок вновь светлеет и дверь, предварительно звякнув подозрительным металлом засова, открывается, обволакивая меня теплым полумраком, скрывавшимся за ней.
Махровый банный халат, влажные, а потому слегка потемневшие волосы и матовый блеск кожи. Запах свежевымытой женщины. Что может быть приятней ? Можете не отвечать, сам знаю, что ничего !
Я шепчу одними губами – “два”, и переступаю через порог, одной рукой прикрывая дверь, а второй, дотянувшись до полы халата, притягиваю её к себе. Она легко бьёт меня по руке и отстраняется вглубь коридора. Халат распахивается, под ним лишь тёмная полоска трусиков.
Вывернувшись из рукавов и оставив халат в качестве добычи она уходит в комнату, откуда раздаётся её недовольное – “Почему опять без звонка ? А вдруг бы он сегодня не дежурил ?”.
Я киваю сам себе - “три, четыре ” – и, скинув туфли, иду на её голос.
Халат я оставил висеть на двери в ванную, выдавшую мне в лицо порцию рассеивающегося тумана с запахом не то шампуня, не то пены для ванн, а скорее всего и того и другого, плюс запах из ещё пары-тройки других цветных бутылочек и баночек, затаившихся в глубине многочисленных полочек.
Она стоит возле окна. Свет вечерних фонарей, пройдя через полупрозрачный узор штор, покрыл её голое тело затейливой росписью. Я подхожу, откидываю в сторону всё ещё тяжёлые от воды волосы и целую её в шею. Руки в это время сами собой потянули вниз её плавки.
На этот раз удар более ощутим. “Забыл мой критический график ?” – недовольно спрашивает она, возвращая резинку трусиков на прежнее место.
Я бормочу – “пять, шесть, семь” – и разворачиваю её к себе. Её небольшая грудь упирается мне в рубашку.
“Если она снова натёрлась этим идиотским поддерживающим кремом, останутся пятна” – промелькнуло у меня в голове, но вслух я сказал – “Я скучал по тебе !”.
Она положила руки мне на плечи, отчего её грудь приподнялась выше, наверняка нарисовав пару полосок на синей ткани рубашки.
Я подумал – “Она всегда после ванны мажет руки каким-то сохраняющим кремом, теперь точно придётся сменить рубашку”, а в слух сказал - “Я хочу тебя !”.
Она улыбается и нежно толкает меня в грудь, отчего я оказываюсь на диване. Медленно опустившись на колени, она целует меня в губы, одновременно нашаривая молнию на брюках. Чтобы не думать о том, что делает крем с льняной тканью, я напеваю про себя – “восемь, девять, десять”.
Она справилась с молнией, и стягивает мне штаны вместе с трусами. Глухо стукнувшись о ковровое покрытие, из кармана выпал мобильник. Двумя руками расстегивая пуговицы на рубашке, языком она начинает ласкать мне член.
Я пробую продолжить счёт, но на “одиннадцать, двенадцать” сбиваюсь и, откинувшись на спинку дивана, закрываю глаза. Справившись со всеми восьмью пуговицами и распахнув рубашку, она, плавно поглаживая мне грудь и живот, опускает руки ниже. Невольно я открываю глаза и с удивлением в сумраке коридора вижу тёмный силуэт. От неожиданности я хватаю её за плечи. Она, очевидно поняв это по-своему, начинает ещё сильнее работать языком. Силуэт шевелится и в комнате загорается свет. Она, как всегда во время минета зажмурила глаза, потому ничего не заметив, продолжает ритмично двигать головой.
Её муж, побагровев лицом, медленно расстёгивает кобуру, щёлкает чем-то и молча направляет в нашу сторону пистолет. Я судорожно, до синяков, вцепляюсь ей в плечи.
Выстрела я не слышу, я лишь вижу яркую вспышку, больно резанувшую по глазам.
Скорее всего, он целил в меня, но я слишком сильно сжал ей плечи и она, выпустив член изо рта, удивлённо открывает глаза и приподнимается надо мной.
Пуля вошла ей в затылок, взметнув в разные стороны так и не высохшие волосы, прошла всю голову и вышла через левую глазницу, обдав меня волной кроваво-пенистой массы. Выбитый, но сохранивший округлую форму глаз влажным шлепком падает мне на грудь и медленно скатывается вниз по животу, застряв в паховых волосах. Склонив обезображенную выстрелом голову, она всем телом падает на меня и медленно сползает на пол. Её грудь при этом трёт мне по всё ещё возбуждённому члену и я, ничего не успев понять, кончаю. Сперма вырывается толчками, заливая мне живот, падая на пол, капая ей на спину.
За пару секунд до того как меня вывернуло наизнанку, я сквозь багровый туман в глазах вижу, как её посеревший муж сползает на пол, медленно вставляет ствол себе в рот и окрашивает стену позади себя вишнёвой кляксой.
Очнувшись, я с минуту не двигаюсь.
Потом, осторожно вытянув ногу, придавленную её телом, я приподнялся, стряхивая с груди свою рвоту смешанную с её кровью. Трясущимися руками натягиваю штаны и вытряхиваю из трусов полураздавленный глаз. Он шлёпается на лежащий на полу телефон. Сдерживая метнувшийся вверх желудок, я выхожу из комнаты, осторожно перешагнув через лежащего в дверях мужа.
Подходя к входной двери я машинально стягиваю всё ещё висящий там халат, наскоро вытираюсь и, взглянув в глазок, выхожу из квартиры.
Жильцы, увлечённые ходом следствия, которое ведёт Каменская на пару с Васильевой, никак не прореагировали на выстрелы. Вечер включённых телеэкранов. Слушая выстрелы из динамиков, не замечаешь выстрелы за дверью.
Выходя из подъезда, в темноте я за что-то запинаюсь, чертыхаюсь - “тринадцать”, и буквально выпадываю в тёмный город.
Медленно зайдя за угол дома, я ускоряюсь и быстрым шагом скрываюсь в темноте кварталов.
“Четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать”, считаю я мигающие вечерними огнями дома.
Огибая какую-то спортивную площадку, с примыкающими к ней гаражами, натыкаюсь на группу молодёжи. Человека четыре-пять, сгрудившись вокруг блистевших в сигаретном дыму бутылок, обсуждали первый учебный день.
Обходя их, я снова споткнулся и, пытаясь удержаться на ногах, зацепил плечом одного из них, рухнув в результате, подминая его под себя.
“Ни п.5себе, сказала я себе” – раздалось в темноте, и пока я поднимался, вокруг меня уже стояло несколько человек.
“Ты чё, п.5, в шары долбишься ?” – спросил меня кто-то, ударив сзади по плечу. Я обернулся, ещё не решив, бить оборзевшего от выпитого пива пацана или нет, и тут же получил удар бутылкой по голове. Круглое стекло в пьяной руке неловко скользнуло по костям черепа, вызвав приступ звенящей боли в голове и врезалось в ключицу.
Резко развернувшись, я ударил в горло рукой ближайшему, одновременно целя ногой в грудь тому, кто был с бутылкой. Он перелетел через скамейку, выронив бутылку, звякнувшую об какой-то невидимый на земле камень и разлетевшуюся на осколки. Пацаны замолчали.
Оттолкнув хрипевшего паренька, которому кулаком я достал-таки до кадыка, я шагнул в ночь. Неожиданно передо мной вырос ещё кто-то и дыхнув в лицо свежевыпитым пивом – “Получай, сука !”, как-то вяло ткнул в живот. Прямым ударом ноги я легко откинул его и, пошатнувшись от неожиданной слабости, остановился. Резко, до боли, сократился пресс. Рука нащупала что-то продолговатое, уходящее внутрь живота. В спину ударили ногой, и я упал. Пытаясь уберечь живот, падая, сумел вывернуться, неловко уткнувшись щекой в осколки стекла.
Вокруг всё стихло. Обхватив ручку ножа, я, как сумел, зажал рану. Надо мной кто-то мной наклонился. Пара рук быстро нырнула мне в карманы, ловко вычищая их содержимое, кто-то сдёрнул часы. Пнув меня напоследок, чья-то рука резко выдернула нож из раны.
Рассечённая брюшная аорта сразу же плеснула в живот с пол-литра крови. Из раны толчками начало сочиться, пробиваясь сквозь пальцы. Рубашка намокла.
Странное чувство – голова с каждой минутой слабеет, а в животе образуется чувство приятной тяжести, как после сытного обеда.
“Телефон… скорая помощь…”, вспомнил я и рука сама потянулась к карману.
“Те…ле…фон…”, угасающая память подбросила мне картинку с карим, полурасплющенным глазом, лежащим на клавиатуре телефона, возле левой ноги обнажённой женщины.
“Семнадцать”, мелькнула в голове неоновая цифра, и я начал проваливаться в темноту.
И вот что странно – за секунду до смерти я довольно явно увидел светящийся в темноте прямо передо мной карий глаз, который приободряюще мне подмигнул. Я хотел подмигнуть ему в ответ, закрыл глаза, а открыть их уже не хватило сил. Обидно, глаз мог посчитать меня невежливым, но это ведь не так…
(c) Коровьев.
2.09.2003.
Исправлено пользователем LaSonnambula (29.07.16 11:34)
:D 
