КОФЕЙНЯ (часть 6)

В оставшийся ему отрезок земного пути он в своих делах утверждал правду Христа сострадающего, открывшуюся проповеднику во всей ее пламенной бескомпромиссности. Свои прозрения об этом первозданном христианстве, о его трагедии в мире он сумел записать. И — в разгар Гражданской войны — даже издать небольшую часть своих рукописей.
Свидетельство это произвело эффект разорвавшейся бомбы. По понятным причинам на родине его книги ожидало забвение (они и Толстого хотели сжечь!), а на Западе их постепенно перевели на основные европейские языки.
После выхода книги многие читатели его поддержали, но многие испытали смятенье (если не возмущение). В 1920-м он издал еще одну свою книгу «Царь христианский», в которой в форме притчи описывал губительность для христиан стремления руководствоваться в своих поступках «государственными» задачами, патриотизмом или еще какой-либо идеологией, отодвигая на задний план заповеди Нового Завета:
«С сегодняшнего дня я заявляю всей вселенной, что меня от моего Христа ни государство со своими тюрьмами, сумасшедшими домами, высылками в Сибирь, смертными казнями, ни сама Церковь со своими отлучениями и постыдными проклятьями не отлучат от моего Спасителя. Отныне я христианин! я христианин!»
В «Исповеди» Спиридон говорит,
что он, вместо Бога служил земному начальству, своей гордости, деньгам, славе. Спиридон Кисляков по образу жизни был настоящим экуменистом: он принимал любого человека, как Христа, не обращая внимания на конфессию. Не терпел он только фальшивых людей.
Он внимательно слушал критику от языческих лам, которые обвиняли христианских миссионеров в том, что те лгут, и после проповеди вместо Христа вслед за ними приходят пушки. И Спиридон признавал горькую правду этого и сокрушался, что сам, как миссионер, занимался тем же самым. Он слушает простого солдатика, который недоумевает: «Батюшка, как же я теперь пойду после причастия на позицию? Ведь я принял в себя Самого Христа, я ведь теперь органически соединился с моим христианским Богом, как же я теперь пойду убивать людей? Ведь в моем лице будет Сам Христос убивать людей, а если меня убьют, то вместе со мною и Сам Христос будет убит. Как же мне теперь быть?» И духовный отец не знает, что ответить на этот жизненно важный вопрос.
Спиридон слушает юного «нигилиста», юнкера, который тоже кидает ему правду в лицо: «Что может быть хуже, как всю свою жизнь болтать красивые фразы и рукою палача убивать саму христианскую жизнь? Я знаю многих епископов, которые с амвона распинаются в защиту девства, чистоты плоти и духа, а сами имеют любовниц! И много я знал подобных проповедников христианства. Вот эта-то в людях ложь, отвратительная фальшь и мерзкая маска лицемерия мне противны, и я их не выношу. (..) Молю вас, отец Спиридон, будьте хоть вы одним истинным, христианским священнослужителем»...
И отец Спиридон решает стать таковым. И он формулирует главную аксиому, опору своего мировоззрения:
«Нагорная проповедь Христа есть истинное христианство». Догматы, Символ веры, богослужение, все книжное богословие, вся история Церкви, начиная с IV века, когда Церковь сплелась с государством в «симфонии» — все это «головное» как бы христианство ничто без «волевого» христианства, которое заключается в последовательном исполнении учения Нагорной проповеди своей конкретной жизнью. Потому что христианство не в словах, а в опыте честной жизни по Христу и со Христом. И все, что этому противоречит, должно быть отвергнуто как ложное, мертвое.
Он верит, что только свободное братство христиан, построенное на евангельских началах, может реально преобразовать мир, стать настоящей Церковью. И первейшим врагом Христа он называет государство!
То государство, которое подчинило себе Церковь, сделало ее религиозным ведомством, превратив христовых служителей в служителей антихриста:
«Учение Христа для государства смерть. А Самого Христа оно считает за святого анархиста с динамитом в руках. Чтобы сохранить себя и не быть раздавленным Евангелием, государственная дипломатия оградила себя от Христа благодарным церковным духовенством».
Вот так - и так в каждом Человеке: "Свет во тьме светит и тьма не объяла Его"!
Беда в том, что : "Есть много животных, имеющих форму Человека!" Евангелие от Филиппа