КОФЕЙНЯ (часть 6)

В ответ на: Розанов, безусловно, прав, когда говорит о «темных лучах в христианстве».
А последовательная мысль продолжает: темные лучи в христианстве составляют его сущность, без них оно — пустое место, лишь розовая водица морализирующего протестантства.
Что же тогда делать миру?
Отречься от себя, от жизни, ото всего, чтобы приобрести «жемчужину царствия небесного»?
А чтобы быть последовательным и до конца довести свои выводы, всем уйти из мира, стать девственниками, нестяжательными, наконец, запоститься до смерти…
Но ведь то — намеренное коллективное самоубийство!
Если весь мир превратится в монастырь, если прекратится рождаемость, то зачем тогда какое бы то ни было творчество?
Всё будет стремиться к одной точке — к смерти, и чем скорее, тем лучше…
Итак, ясно одно: мы живем и любим мир, радуемся ему, производим товары, создаем ценности, творим и оставляем после себя потомство только потому, что мы плохие христиане, не умеющие и не смеющие полностью отдаться христианскому учению и осуществить до конца призыв Христа: отречься от мира, от ближних, от самих себя и пойти за Христом.
Если же мы захотим и сможем этот идеал осуществить во всей его полноте, — человечество должно перестать существовать.
И опять-таки прав Розанов, говоря, что только потому, что мы плохие христиане, самосожжения и самозакапывания, запощевание, и вообще самоубийства мгновенные, в экстатической возбужденности или методом медленной, но неуклонной аскезы, являются редкими исключениями, которые ужасают человечество, вызывая речи о психической невменяемости решившихся на это дело людей.
Однако то, что мы считаем сумасшествием, оказывается сутью проповеди Христа.
И апостол Павел подтверждает это, говоря, что мудрость учения Христова «для эллинов — соблазн, для иудеев — безумие». Верно. И эллины, и иудеи, да и вообще все люди, за самыми редчайшими исключениями, хотят жить.
Несмотря на все трудности, печали, болезни и воздыхания, они все-таки хотят жить. И если они часто призывают смерть, как избавительницу, то всё же большинство, подавляющее большинство встречает ее приход, как старик в известной сказке, который стал просить ее помочь ему поднять вязанку дров… Разве только невыносимые физические мучения заставляют человека желать смерти и радоваться ее приближению. Да и то, пожалуй, не всегда. Мы ведь так мало знаем о последних минутах жизни людей, оказавшихся в таком безвыходном состоянии.
«Маленькое отступление» разрослось и невольно привело меня опять к начальной теме: христианство основано на страхе смерти, христианство — попытка победить смерть. Это общераспространенные положения.
И рядом с ними стоят положения Розанова: христианство есть нелюбовь к жизни, отрицание жизни; христианство — проповедь неизбежной смерти, приближения к смерти или путем экстатического мученичества или методом медленной аскезы; христианство — проповедь самоубийства для человека и человечества.
Если этого не произошло и не происходит, то только потому, что мы, в сущности, — не христиане, а двоеверы, подобные древним селянам: на словах, формально — христиане, на деле, в сущности — язычники…
Так что ясно и неизбежно вытекает одно: если человек живет спокойно заботами дня, среди семьи, своих дел, он спокоен, уравновешен, то он чужд христианству, он, попросту говоря, вовсе не христианин.
А стоит только ему по-настоящему задуматься над учением Христа и захотеть вспомнить его заветы, то тотчас же начинается крушение всего его жизненного уклада, приводящее его почти всегда к неизбежной гибели, часто при этом преднамеренной.
Отсюда следует одно: христианство действительно губит мирную жизнь, разрушает устои цивилизации, разоряет семью, обесцвечивает и отравляет источники культуры. Христос это выразил своими словами «не мир я принес на землю, но меч».