КОФЕЙНЯ (часть 5)

"Так, Жак Маржерет пишет в начале XVII века о московии:
«Можно сказать, что невежество народа есть мать его благочестия. Они ненавидят науки и особенно латинский язык. Не имеют ни школ, ни университетов. Одни только священники обучают юношей чтению и письму; этим однако только немногие занимаются». Впрочем, благочестие их едва ли можно считать христианским: «Невежество народа так велико, что не найдется трети, которая знала бы молитву Господню и Символ веры».
Кажется, первым нашим русофобом можно считать князя Хворостинина, который уже при царе Михаиле Федоровиче жалуется, что «в Москве людей нет, все люд глупый, жить не с кем, сеют землю рожью, а живут все ложью». Его современник дьяк Иван Тимофеев пишет: «Мы друг от друга в любовном союзе расходимся, каждый поворачивается к другому спиной – одни к востоку зрят, другие же к западу».
Характерно, что Россия, потенциально обладавшая огромными запасами руды не только на Урале и в Сибири, но и в центральной России, была вынуждена покупать тысячи пудов железа, оружие, причем не только огнестрельное, но и холодное, и даже порох за границей, причем часто у своего врага – Швеции. Не инновационная или «бесхитростная» экономика делала это неизбежным, а неограниченность ресурсов возможным.
Только в 1626 году московское правительство озаботится приглашением в Москву первого «рудознатца» из Англии, то есть геолога, который сумел бы найти отечественные месторождения. Первый тульский оружейный завод будет основан голландцем в 1632 году. За «рудознатцами» и оружейниками потянулись и мастера множества других специальностей, так что Немецкая слобода в Москве выросла во внушительный и самый комфортабельный район столицы.
Древнейшим университетам Европы к XVII веку исполнилось уже по 400–500 с лишним лет, университеты открылись и в сопредельных славянских странах: в Праге – в 1347 году, в Кракове – в 1364 году. В Киеве, входившем в Речь Посполитую, существовала Могилянская академия, история которой начинается с 1615 г.
В Московии не известно ни одной школы, даже чисто духовной, по типу Киевской.
Робкие, притом неудачные попытки завести хоть какую-то школу будут предприняты в 1649 году. Но первое учебное заведение – Славяно-греко-латинская академия – появится только в 1687 году. В этом же году Исаак Ньютон опубликует свой фундаментальный труд «Математические начала натуральной философии», в котором он сформулирует закон всемирного тяготения и три закона механики.
А на Руси только-только начали систематически изучать древние языки. Это был самый тривиальный в прямом смысле уровень знания. До этого древними языками здесь владели исключительно ученые-греки да выпускники Киевской академии, которых специально, очень редко, выписывали в Москву для тех или иных практических нужд: что-то перевести, подправить или издать. Россия, которую националисты до сих пор именуют наследницей Византии, удосужилась приступить к обучению своего юношества греческому, когда Византии не существовало на карте мира уже 234 года! И, надо отметить, в этой первой московской школе бойчее учили уже не греческому, а латыни, которая была к тому времени куда как более востребована.

Царь Михаил Федорович был помешан на часах, которыми загромоздил всю свою палату. Его сын, Алексей Михайлович, любит заграничную музыку, и у него во время ужина «в органы играл немчин, в трубы трубили и по литаврам били». Но настоящей страстью Тишайшего был театр. Все эти трогательные комедии про то, как Артаксеркс велел повесить Амана, регулярно шли в Преображенском. А еще он жалует своего воспитателя боярина Морозова роскошной каретой иноземной работы, обтянутой золотой парчой, подбитой соболем и окованной серебром, – куда русскому человеку без импортного автопрома?!

Соборное уложение 1649 года, официально вводившее «проезжие грамоты» – первые российские паспорта, – предусматривало смертную казнь для тех, кто «ездил… самоволством для измены или для иного какова дурна», а если не для измены, то «ему за то учинити наказание, бити кнутом, чтобы на то смотря, иным неповадно было таки делати». И здесь уже речь идет не только о знати, но обо всех людях.
Соборное уложение 1649 года завершает закрепощение русского крестьянства. 29 января была, наконец, закончена работа по его составлению и редактированию. А 30 января 1649 года в Лондоне был казнен король Карл I Стюарт, победила английская буржуазная революция.
Таков разрыв между жизнью на Западе Европы и в России.
В принципе на всем протяжении от Адриатики до Балтики располагаются такие же «прихожие» то западного Рима, то Рима восточного – Хорватия, Словения, Сербия, Босния, Герцеговина, Албания, Черногория, Болгария, Румыния, Чехия, Словакия, Польша, Литва, Латвия, Эстония, – и везде мы увидим другой темп истории, чем на Руси, в силу постоянного, иногда мирного, иногда военного взаимодействия с высокоразвитыми культурами Древнего Рима или его наследников. Османское завоевание в XIV–XV веках вырвет часть юго-восточных земель из Европы и утащит в Азию, но это окажется лишь эпизодом их истории. Так что нечего удивляться, что все эти страны из ближней «прихожей» pax romana вошли в Евросоюз. И даже Молдавия – на самом деле часть Румынии, которая получила свое имя от римлян – уже наслаждается безвизовым режимом с Европой.

Для Руси, даже после принятия христианства, Византия была не менее далека, чем Запад, так что Сумароков имел все основания писать в XVIII веке:
«До времени Петра Великого Россия не была просвещена ни ясным о вещах понятием, ни полезнейшими знаниями, ни глубоким учением; разум наш утопал во мраке невежества… Вредительная тьма приятна была, и полезный свет тягостен казался». Это было очевидно и иностранцам, посещавшим Московию.
Голштинский посол Адам Олеарий, например, писал в XVII веке о русских: «Они хвастаются приходом к ним греков и заимствованиями у этих последних, но, на самом деле, они не имеют от них ни языка, ни искусства». Называть Россию наследницей Византии на основании одного факта принятия православия – такая же натяжка, как считать наследницей Восточного Рима какую-нибудь Эфиопию.
В правление Елизаветы Петровны крестьяне перестали приносить присягу при престолонаследии, от их имени это делали помещики. Они также получили право ссылать крестьян «за предерзостные поступки» в Сибирь без всякого суда, то есть фактически государство передало свои судебные функции дворянству.
Массы крепостных сосредотачиваются в руках узкого круга высшей знати.
В конце XVII века 535 помещиков владели 45 % крестьянских дворов, принадлежащих светским землевладельцам. В 1834 году на долю 3726 человек из 63 444 помещиков (столько всего их было в России) приходится 55,6 % ревизских душ, то есть больше половины крепостных мужского пола.
Такова цена имперского скачка России. В европейскую цивилизацию страна входила на плечах рабов – по данным ревизии 1762–1764 годов, они составляли 97,46 % ее населения, включая государственных, дворцовых и монастырских крестьян.
По количеству брошенных детей Россия уверенно вышла на первое место в мире.
Их, по данным на 2013 год, насчитывается более 650 000, примерно 370 000 из них находятся в приютах и до 95 % имеют живых родителей. По употреблению героина и количеству абортов Россия также занимает одно из первых мест. А вот по количеству убийств на 100 тысяч человек мы находимся где-то между Коста-Рикой и Гамбией на 70-м месте с конца. Я бы назвал это моральным одичанием, сколько бы тысяч православных ни мерзло в девятичасовых очередях к чудотворным реликвиям. По уровню смертности Россия занимает 16-е место в мире между Чадом и Мали. Ни один из российских университетов не входит в сотню главных университетов мира, МГУ занимает только 120-е место, остальные российские вузы начинают мелькать в рейтинге только со второй сотни. Согласно международному индексу коррупции, наша страна проходит по 127-му разряду из 177 существующих, снова, как африканская Мали. Мы проигрываем Нигеру 21 пункт, а Буркина-Фасо – целых 44. Соотношение доходов 10 % самых богатых и самых бедных составляет в России 45 к 1, это хуже, чем в Нигерии (42 к 1) и Гондурасе (38 к 1), но, слава богу, много лучше, чем в Зимбабве (80 к 1). По рейтингу прав и политических свобод Россия числится среди однозначно несвободных стран в компании Северной Кореи и Чада. Двадцать одна африканская страна считаются более свободными, чем Россия. Кажется, что-то действительно пошло не так."