КОФЕЙНЯ (часть 5)

Ничто от него не ускользало; он все хотел знать. Чуждый того высокомерия и исключительности, которыми истинный римлянин так замыкался от познания остального мира, Адриан, напротив любил чужеземное оно ему нравилось и иногда вызывало остроумную насмешку. Особенно привлекал его Восток. Он видел тамошние обманы и шарлатанство и забавлялся ими. Он требовал посвящения во все странности, сам сочинял оракульские изречения, составлял противоядия и издевался над медициной. Подобно Нерону, он был на престоле литератором и артистом. Его способность к живописи, скульптуре, архитектуре была поразительна, и он писал недурные стихи... Он не примкнул ни к какой религии или философии, но и не отрицал никакой. Первою заботою Адриана была ликвидация трудного наследства, оставленного ему Траяном. Адриан был выдающийся военный писатель, но не полководец. Ему была ясна невозможность удержать вновь завоеванные провинции: Армению, Месопотамию, Ассирию. Он от них отказался. Торжественным, без сомнения, мог быть, назван час, когда впервые римские орлы пошли вспять, и империя признала, что вышла за пределы своей программы. Но это был шаг мудрый.
Адриан возвратился в Рим только через год, отдавшись с самого начала той склонности к путешествиям, которая сделала его царствование непрерывной поездкой любителя по провинциям империи. Посвятив следующий затем год важнейшим заботам правления и многим конституционным реформам, он предпринял путешествие, в продолжение которого посетил последовательно Галлию, берега Рейна, Британию, Испанию, Мавританию, Карфаген. Его тщеславие, антикварные наклонности заставляли его мечтать о роли основателя городов и восстановителя древних памятников. Кроме того, он считал праздную гарнизонную жизнь вредною для солдат и видел в больших общественных работах средство их занять. Отсюда бессчетные сооружения времен Адриана, дороги, порты, театры, храмы. Он был окружен массой архитекторов, инженеров, артистов, занесенных в списки, как в настоящий легион.
В провинциях, которые он посещал, все как бы возрождалось, все было обновляемо. По настоянию императора, образовывались по подписке обширные общества для исполнения больших работ, причем государство обыкновенно записывалось в число акционеров. Если только город был несколько известен, и если о нем упоминалось в классических авторах, он мог быть уверен, что Цезарь-археолог его восстановит. Так он украсил Карфаген и прибавил к нему новый квартал; повсеместно города, пришедшие в упадок, поднимались из развалин и получали название Colonia Жlia Hadriana.
После короткого пребывания в Риме, где он восстановил ограду pomoerium’a, он предпринял в 121 году новое путешествие, которое продолжалось четыре с половиною года и показало ему весь Восток. Это путешествие было еще блистательнее, чем первое. Казалось, будто древний мир воскресал под стопами благодетельного божества. Изумительно сведущий в древней истории, Адриан хотел все видеть, всем интересовался, хотел, чтобы восстановляли все существовавшее ранее. Чтобы ему понравиться, старались воскресить забытые искусства; ввели в моду новоегипетский стиль; возник и новофиникийский. Вокруг него толпились философы, риторы, критики. Это был Нерон — кроме сумасшествия. Множество старых, исчезнувших цивилизаций стремились ожить, не в действительности, но в писаниях археологов и историков. Так Герминий Филон, из Библоса, быть может, по непосредственному указанию императора, старался найти древнюю Финикию. Новые празднества, "Адриановы игры", возобновляемые по греческим образцам, напомнили в последний раз блеск эллинской жизни; происходило как бы всеобщее возрождение античного мира, возрождение блестящее, но недостаточно искреннее, несколько театральное; каждый край в составе великого римского отечества отыскивал свои почетные документы и дорожил ими. При изучении этого странного зрелища, вспоминается своего рода воскресение из мертвых, коего наш век был свидетелем, когда, в минуту всеобщего доброжелательства, он принялся все реставрировать, перестраивать заново готические церкви, возобновлять забытые паломничества, вновь вводить в моду прежние праздники и обычаи.