Юрий Витальевич нуждается в экстренной медицинской помощи. Рано старику еще уходить, рано.
http://arcto.ru/modules.php?name=News&file=article&sid=1280
Серeженька
- Если в течение тридцати минут не сделать укол, парень умрет как
дважды два, - сказал врач, выйдя на террасу. - А сделаем укол, будет жить,
сколько влезет.
Кругом была мгла, вечер, высокие смутные деревья и подмосковные дачи.
"Надо выйти на шоссе, - продолжал врач, - и поймать машину. Больница в семи
- десяти минутах быстрой езды. Иного выхода нет. "Скорой помощи" поблизости
нет".
Мамаша умирающего молодого человека, Вера Семеновна, первая выкатилась
в сад. За ней вслед выскочили несколько гостей и дачников. "Неужто помрет,
помрет... Сереженька-то", - бормотала Вера Семеновна, семеня ножками то
направлению к калитке. Ей казалось, что все вокруг оцепенело и только что-то
сильное и жестокое давит грудь.
- Где взять машину? - подумала она, и ей на мгновенье показалось, что
она и есть машина, быстрая такая и широкая... Раз-раз, и понесет своего
мальчика до больницы, быстро-быстро... Механически она выбежала за калитку
на шоссе. Около нее раздавались громкие матерные голоса. Кто-то играл в
карты, прячась в канаве.
Фьють, фыоть, фьють - ей очень захотелось, чтобы показались десятки,
сотни машин. Но ничего не было. Подбежали, подтягивая штаны, гости и
дачники. Один из них на ходу полоскал горло.
Вере Семеновне почудилось, что спасение ее мальчика зависит от того,
будет ли мир неподвижен и неподатлив, как сейчас, или нет?! Пыхтя, она
побежала сама не зная куда.
Вдруг на повороте, у железной дороги, она увидела легковой автомобиль,
ожидающий зеленого сигнала.
Уже через минуту она была около него; внутри сидело два человека,
мужчина и женщина.
...Хватая себя за волосы, рыдая и воя, Вера Семеновна запричитала о
том, что нужно спасти молоденького парня, ее сына, студента. Спасение займет
всего десять минут.
- Мы еще не умывались, гражданка, - вдруг тупо сказал водитель.
- Он шутит, конечно, мамаша, - вмешалась женщина, сидящая на заднем
сиденье. - Но поймите, мы должны вернуться вовремя: машина не наша, и ее
хозяин давно ждет нас.
- Мальчик же умрет через полчаса! - громко заорала Вера Семеновна. Но
странно, внутри она почувствовала, что кричать бесполезно и что вполне
нормально и естественно, если люди ее не послушают. И это сознание стало
придавать некоторую театральность и искусственность ее, казалось бы, самым
искренним и душераздирающим крикам. Наконец, после того как водитель
холодно, как обычно смотрят друг на друга прогуливающиеся на улице люди,
взглянул на нее, Вера Семеновна поняла, что все кончено; и хотя она знала,
что не поступила бы так сама на его месте, тем не менее прежний холодный
опыт жизни заставил ее даже не возмутиться, как будто так оно и должно было
быть. Взглянув, она несколько даже лицемерно пискнула: "Восемнадцатый год
мальчику-то... Рано умирать..."
- Вон смотрите, там еще одна машина, - сказала ей женщина.
Вера Семеновна бросилась туда, крича и размахивая руками. Но она не
добежала до машины. Хотя водитель видел ее дикую, истерзанную фигуру, он
рванул с места. Автомобиль проехал мимо Веры Семеновны, обдав ее грязью. Она
обернулась.
Тем временем и первой машины простыл след. Она, как напроказивший
малыш, вовсю удирала по шоссе.
Вера Семеновна боялась посмотреть на часы.
А по другую сторону железной дороги она увидела вспыхнувшую в ее
сознании картину: около пивного ларька стояла милицейская машина. Дюжие
милиционеры втаскивали в нее молча, но остервенело сопротивляющегося мужика.
Когда Вера Семеновна подсеменкла туда, там уже были ее соседи-дачники.
- Не дают автомобиль, - тупо и удивительно сказали они ей. - Говорят,
что им срочно надо отвезти пьяного. И они не могут не по назначению
использовать машину.
Вера Семеновна, сама не помня себя, но больше механически, принялась
кричать.
Сиволапые милиционеры подтаскивали пьяного и осматривали его, но в то
же время наблюдательно и даже с уважением слушали ее. Слушали и ничего не
отвечали. Одному она кричала прямо в ухо, но он, казалось, слыша ее,
равнодушно стоял и смотрел на пьяного, точно выпуская ее крики из другого
уха. Смотрел и переминался с ноги на ногу.
- Слезами, хозяйка, горю не поможешь, - вдруг, крякнув, назидательно
проговорил он.
Тут же к нему пристало подошедшее со стороны, какое-то пьяненькое, но
громадного росту существо. Этот мужик сначала незаметно и тихо, как в тайне,
с любопытством выслушивал Веру Семеновну и дачников. Теперь он упоенно
взыгрался.
- Ведь сыночек у матери помирает, родное дите, - зычно закликушествовал
он, поднимая огромные руки то на грудь, то к небу. - Люди, а?! Люди?! Али вы
крокодилы!? Ежели бы чужой иль племяш... А то ведь родное дите... Пожалеть
тут надо, приголубить, а... Дубины...
Он так кричал и самозабвенно расплескивался, что не заметил, как Вера
Семеновна с дачниками уже ушли. Долго еще потом он орал и даже, когда
милицейская машина уехала, одиноко бежал по темным дачным улицам, крича и
причитая, пугая собак и старух.
Вера Семеновна между тем подходила к своему дому. Она ушла, потому что
посмотрела на часы: прошло уже сорок минут. Состояние у нее было
мертво-обреченное, слегка полоумное и в то же время спокойное.
Она думала о том, что она еще с самого начала, когда выбежала из
калитки, ясно осознала то, что хоть ей и встретятся люди, но никто все равно
не поможет. Что просто так должно быть, судя по всему, что такое жизнь, и
возмущаться так же нелепо, как если бы ударила молния и убила ребенка. Но ее
душил кошмар, сам по себе, потому что исчез ее мальчик: она была уверена в
этом, в таких случаях врачи не ошибаются.
Маленький, распушистый куст на мгновенье показался ей сыном; она
взмокла, и ей захотелось поесть; по спине прошел холод. Вдруг Вера Семеновна
подумала, что теперь, без сына, ей сполна будет хватать ее пенсии.
Посмотрела на небо: может быть, ей еще удастся слетать на луну.
В саду, у ее дома, шумели, точно разговаривая с Богом, деревья. У
калитки, освещенная уличным фонарем, стояла старушка соседка. По ее
оживленному лицу Вера Семеновна поняла, что Сережа умер.
http://arcto.ru/modules.php?name=News&file=article&sid=1280
Серeженька
- Если в течение тридцати минут не сделать укол, парень умрет как
дважды два, - сказал врач, выйдя на террасу. - А сделаем укол, будет жить,
сколько влезет.
Кругом была мгла, вечер, высокие смутные деревья и подмосковные дачи.
"Надо выйти на шоссе, - продолжал врач, - и поймать машину. Больница в семи
- десяти минутах быстрой езды. Иного выхода нет. "Скорой помощи" поблизости
нет".
Мамаша умирающего молодого человека, Вера Семеновна, первая выкатилась
в сад. За ней вслед выскочили несколько гостей и дачников. "Неужто помрет,
помрет... Сереженька-то", - бормотала Вера Семеновна, семеня ножками то
направлению к калитке. Ей казалось, что все вокруг оцепенело и только что-то
сильное и жестокое давит грудь.
- Где взять машину? - подумала она, и ей на мгновенье показалось, что
она и есть машина, быстрая такая и широкая... Раз-раз, и понесет своего
мальчика до больницы, быстро-быстро... Механически она выбежала за калитку
на шоссе. Около нее раздавались громкие матерные голоса. Кто-то играл в
карты, прячась в канаве.
Фьють, фыоть, фьють - ей очень захотелось, чтобы показались десятки,
сотни машин. Но ничего не было. Подбежали, подтягивая штаны, гости и
дачники. Один из них на ходу полоскал горло.
Вере Семеновне почудилось, что спасение ее мальчика зависит от того,
будет ли мир неподвижен и неподатлив, как сейчас, или нет?! Пыхтя, она
побежала сама не зная куда.
Вдруг на повороте, у железной дороги, она увидела легковой автомобиль,
ожидающий зеленого сигнала.
Уже через минуту она была около него; внутри сидело два человека,
мужчина и женщина.
...Хватая себя за волосы, рыдая и воя, Вера Семеновна запричитала о
том, что нужно спасти молоденького парня, ее сына, студента. Спасение займет
всего десять минут.
- Мы еще не умывались, гражданка, - вдруг тупо сказал водитель.
- Он шутит, конечно, мамаша, - вмешалась женщина, сидящая на заднем
сиденье. - Но поймите, мы должны вернуться вовремя: машина не наша, и ее
хозяин давно ждет нас.
- Мальчик же умрет через полчаса! - громко заорала Вера Семеновна. Но
странно, внутри она почувствовала, что кричать бесполезно и что вполне
нормально и естественно, если люди ее не послушают. И это сознание стало
придавать некоторую театральность и искусственность ее, казалось бы, самым
искренним и душераздирающим крикам. Наконец, после того как водитель
холодно, как обычно смотрят друг на друга прогуливающиеся на улице люди,
взглянул на нее, Вера Семеновна поняла, что все кончено; и хотя она знала,
что не поступила бы так сама на его месте, тем не менее прежний холодный
опыт жизни заставил ее даже не возмутиться, как будто так оно и должно было
быть. Взглянув, она несколько даже лицемерно пискнула: "Восемнадцатый год
мальчику-то... Рано умирать..."
- Вон смотрите, там еще одна машина, - сказала ей женщина.
Вера Семеновна бросилась туда, крича и размахивая руками. Но она не
добежала до машины. Хотя водитель видел ее дикую, истерзанную фигуру, он
рванул с места. Автомобиль проехал мимо Веры Семеновны, обдав ее грязью. Она
обернулась.
Тем временем и первой машины простыл след. Она, как напроказивший
малыш, вовсю удирала по шоссе.
Вера Семеновна боялась посмотреть на часы.
А по другую сторону железной дороги она увидела вспыхнувшую в ее
сознании картину: около пивного ларька стояла милицейская машина. Дюжие
милиционеры втаскивали в нее молча, но остервенело сопротивляющегося мужика.
Когда Вера Семеновна подсеменкла туда, там уже были ее соседи-дачники.
- Не дают автомобиль, - тупо и удивительно сказали они ей. - Говорят,
что им срочно надо отвезти пьяного. И они не могут не по назначению
использовать машину.
Вера Семеновна, сама не помня себя, но больше механически, принялась
кричать.
Сиволапые милиционеры подтаскивали пьяного и осматривали его, но в то
же время наблюдательно и даже с уважением слушали ее. Слушали и ничего не
отвечали. Одному она кричала прямо в ухо, но он, казалось, слыша ее,
равнодушно стоял и смотрел на пьяного, точно выпуская ее крики из другого
уха. Смотрел и переминался с ноги на ногу.
- Слезами, хозяйка, горю не поможешь, - вдруг, крякнув, назидательно
проговорил он.
Тут же к нему пристало подошедшее со стороны, какое-то пьяненькое, но
громадного росту существо. Этот мужик сначала незаметно и тихо, как в тайне,
с любопытством выслушивал Веру Семеновну и дачников. Теперь он упоенно
взыгрался.
- Ведь сыночек у матери помирает, родное дите, - зычно закликушествовал
он, поднимая огромные руки то на грудь, то к небу. - Люди, а?! Люди?! Али вы
крокодилы!? Ежели бы чужой иль племяш... А то ведь родное дите... Пожалеть
тут надо, приголубить, а... Дубины...
Он так кричал и самозабвенно расплескивался, что не заметил, как Вера
Семеновна с дачниками уже ушли. Долго еще потом он орал и даже, когда
милицейская машина уехала, одиноко бежал по темным дачным улицам, крича и
причитая, пугая собак и старух.
Вера Семеновна между тем подходила к своему дому. Она ушла, потому что
посмотрела на часы: прошло уже сорок минут. Состояние у нее было
мертво-обреченное, слегка полоумное и в то же время спокойное.
Она думала о том, что она еще с самого начала, когда выбежала из
калитки, ясно осознала то, что хоть ей и встретятся люди, но никто все равно
не поможет. Что просто так должно быть, судя по всему, что такое жизнь, и
возмущаться так же нелепо, как если бы ударила молния и убила ребенка. Но ее
душил кошмар, сам по себе, потому что исчез ее мальчик: она была уверена в
этом, в таких случаях врачи не ошибаются.
Маленький, распушистый куст на мгновенье показался ей сыном; она
взмокла, и ей захотелось поесть; по спине прошел холод. Вдруг Вера Семеновна
подумала, что теперь, без сына, ей сполна будет хватать ее пенсии.
Посмотрела на небо: может быть, ей еще удастся слетать на луну.
В саду, у ее дома, шумели, точно разговаривая с Богом, деревья. У
калитки, освещенная уличным фонарем, стояла старушка соседка. По ее
оживленному лицу Вера Семеновна поняла, что Сережа умер.
здровствуйте как маринават огурци
